Антон Хабаров: у актерства есть обратная сторона, и она мало кому понравится
На канале НТВ 19 февраля — премьера многосерийного детективного триллера «Страх над Невой», главную роль в котором сыграл Антон Хабаров. О том, чем его заинтересовала роль следователя Чубина, собственных страхах, отсутствии друзей, работе над собой в семейных отношениях и воспитании детей, Антон рассказал «ТН».
— Как вам дались съемки в сериале «Страх над Невой» о поисках серийного убийцы?
— Если бы это было про поиск убийцы, то я бы не согласился, потому что просто сама по себе пугалка мне не интересна. Это фильм об уникальном методе следователя, и вообще о следователях того времени – 60-70-х годов. Люди, ищущие серийных убийц, — это уникальные люди, например, был такой психолог Александр Бухановский. Я говорю сейчас об уникальном методе того времени. Маньяк Чикатило сознался только в восьми преступлениях, не было фактов для других. Бухановский, единственный человек в Советском Союзе, разговорил его, и он признался в остальных. Следователь Чубин из плеяды Бухановских, у него тоже свой уникальный метод. Это же реальное дело, хоть и персонаж собирательный, потому что серийника невозможно поймать, он не ворует, не оставляет отпечатков пальцев, его часто нет в базе отпечатков и самое страшное его качество — он очень здорово мимикрирует под обычного человека. И ты совсем не понимаешь, кто это. Целая методика есть, как их найти, но Чубин предположил, что он убивал женщину, когда она расставалась с мужчиной. Весь отдел посмеялся, потому как, что за глупость такая, мы тут ловим на живца, при помощи женщин подсадных, что за бредовая гипотеза. Но это действительно было расставание, когда он проводил ее, поцеловал, она ушла от него, вот в эти моменты он убивал. Еще тот маньяк был очень смелый, потому что первое убийство он совершил около ночного детского сада, где было 60 человек, а второе — возле подъезда. Это сбивало с толку следователей. Представьте, выходите из подъезда, а возле него лежит изнасилованный и убитый человек, а вы даже не понимаете, как это могло произойти средь бела дня. Так что это больше история об уникальном следователе, чем о серийном убийце, мы не делали акцент на физиологию в этом фильме.
— Насколько герой вам близок?
— Я никогда не выбираю близких себе людей, потому что тогда не интересно играть. Он далек от меня, он бессребреник, он все положит на алтарь профессии, ни семьи, ничего нет. Я не такой. Есть такая фраза: «Дайте сыграть актеру, что он хочет, и вы его погубите», поэтому умные актеры пытаются играть роли, которые далеки от них, так интереснее.
— Фильм называется «Страх над Невой», а какие страхи или, может, фобии, есть у вас самого?
— Я, как все, боюсь смерти, но это подсознательный страх. И у меня есть страх высоты. Вчера мы сидели с друзьями и один сказал, что прыгнул с парашютом, а я думаю, что никогда в жизни даже думать в эту сторону не буду. Помню, как снимался в фильме, где нужно было забраться на котельную, а потом спускаться с нее. Так вот я не смог спуститься — страшно очень, меня на тросах спускали.
— Значит, истории про американские горки или тарзанки — не ваше?
— Вообще нет, не про нас с женой, Лена тоже не может.
— Дети, значит, одни катаются на таких аттракционах?
— Мы отдыхали где-то, и там была маленькая американская горка, мы с Леной сели, а сзади села дочь Алина. Мы орали как сумасшедшие, а Алина сидела абсолютно спокойная: «Что происходит?». А как-то на Красной площади пошел с дочкой за компанию на карусель (которая на веревочках), и после первой секунды понял, что зря туда залез. Улыбался дочке, конечно, что все хорошо, но это ужас.
— Как-то вы говорили: «У меня есть деньги, чтобы не тратить время на проекты, которые мне не интересны. Снимаюсь там, где хочу». С тех пор ничего не изменилось? Что вам сегодня важно при выборе ролей?
— Мало что изменилось. Время кое-что скорректировало и, может быть, у меня есть небольшие компромиссы, но, не лукавя, я за последний месяц предложений десять точно отправил в корзину. Но мне везет, я счастливый человек, потому что у меня такие проекты, которые очень хорошо принимаются зрителем, и моя работа хорошо оплачивается. Мне всегда есть из чего выбирать. Я даже могу себе позволить бесплатно где-то сняться. Это такой очень психологический момент, когда говоришь: «Ребята, я у вас бесплатно снимусь, я знаю, что у вас нет денег. Не парьтесь», в ответ, конечно, удивляются: «В смысле?». Разные бывают ситуации, тут важна именно психологическая готовность к этому. Не оскорбляя никого, но в фильме про Чикатило я отказался сниматься, потому что не увидел там ничего для себя, это лично моя позиция. Предлагали мне еще фильм про женщину-маньяка, тоже отказался, потому что не увидел ничего, кроме фильма про женщину-маньяка.
— Вы соблюдаете баланс, чтобы успевать отдыхать и восстанавливаться?
— Да, стараюсь отдыхать дважды в год. Хотелось бы поменьше работать, но ничего, надеюсь в будущем время само скорректирует.
— Многим по вашему образу с искрящейся улыбкой, кажется, что у вас очень легкий характер. Это правда или иллюзия?
— Это полная иллюзия, самое большое заблуждение обо мне. Но это не значит, что у меня плохой характер, он сложный, как и сам я сложный человек. Но физиогномика лица такая, это правда.
— Многие смотрят на вас и думают: свой парень!
— Да-да, но нет, к сожалению, на этом горят многие, и людям потом я уже не объясняю.
— А в чем разница между вашим образом и вами настоящим?
— Я совсем не открытый человек. У меня есть какая-то степень открытости, которую я себе позволяю в соцсетях, например. Но есть определенные вещи… Например, у меня нет друзей вообще. Мне это не нужно. У меня есть семья, товарищи, все мои друзья — это люди, которым под 70-80 лет, я с ними общаюсь по телефону каждый день, мне с ними безумно интересно. Я обожаю играть в шахматы, достигаю там очень хороших результатов.
— А что может вам легко испортить настроение?
— Ничего. Я не помню такого.
— В этом плане вы легкий человек?
— Наверное. Я тяжелый на подъем. Например, я 15 лет езжу каждый год в одну и ту же страну, в один и тот же отель, номер, у меня один и тот же официант. Меня иногда спрашивают: «А в другие места ты не хочешь?», «Да нет, мне очень комфортно в этом». Лена, конечно, еще отдыхает одна, с детьми, куда-то, бывает, еще ездим, но это место все равно более частое, мне так комфортнее.
— У вас нет жажды познания нового?
— Я считаю, что у меня большая тяга к знаниям. Мне кажется, что путешествия, как говорили в XIX веке, — это лучшее средство от хандры. Люди даже иногда не понимают, куда едут, они просто едут развеяться. Я вообще очень любознательный человек.
— Каково иметь супругу из той же рабочей сферы? Многие артисты зарекаются не выходить замуж, не жениться на своих коллегах по цеху.
— Мне очень комфортно, комфортно с ней работать. Думаю, если бы у меня была жена не актриса, она бы повесилась. Потому что, то количество фильмов, где я играю и с какими женщинами там оказываюсь в разных отношениях, я не знаю, кто еще может выдержать. И отсутствие дома по полтора, два месяца.
— Что, по-вашему, главное в семье? Одни считают, что семью укрепляют дети, другие — общие интересы и увлечения.
— Дети не укрепляют ничего. Любовь между людьми — это самое важное. Но настоящее чувство появляется не сразу, оно приходит потом, когда утихают бешеные страсти, которые в начале необходимы. Тут все важно — отношение к себе, вклад в себя, про себя тоже нельзя забывать. Если у тебя в мужском плане будет все гармонично, то ты не будешь жене мозг выносить. А к 40 годам у всех мужиков едет крыша, и я не понимаю, что с ними происходит.
— Объясняют кризисом среднего возраста.
— Да, типа такого. У меня были кризисы, все. Но я их как-то спокойно с психологом прошел. Обращаюсь к нему в ситуациях, когда идет перегрузка психики, когда тяжелый проект. Например, если перегружаются мышцы, ты идешь к массажисту, так же и для перезагрузки психики ты идешь к психологу. Важно найти своего специалиста, который не будет коучем, и говорить тебе: «Сделай так». Я больше за экзистенциальную терапию, когда тебя долго слушают, если тебе надо выговориться.
— Глядя на вас с Леной, даже не верится, что вы вместе 23 года, вы выглядите очень молодыми и современными. Как сохранить романтику, чтобы отношения не превращались в быт? Это большая проблема, многие супруги говорят «мы живем как родственники, какая тут романтика».
— Видимо, нам повезло, у нас нет такого. Лена даже говорит порой: «Господи, Хабаров, ну поехали куда-нибудь», «Ну хорошо, Лена, ради тебя я куда-нибудь поеду», «А не ради меня? Что ты хочешь?», «Я хочу проснуться, чтобы ты рядом была, потом мы на великах покатаемся, погуляем вдоль набережной, поедим, кино посмотрим». Мне сложно это объяснить, но мне, правда, ничего не надо, Ленка есть, и все, мне очень хорошо. Я ее люблю. Повезло в этом смысле, но я тоже над собой работаю. Я тоже был сложный человек, был кризисный период, когда надо было поменять себя, свой характер, я его поменял, я подстраивался, я был вспыльчивым, но старался гасить эти вспышки. То есть мы оба работаем над нашими отношениями, но эта работа не ощущается сильно, если есть любовь.
— Ваши дети уже подростки, как их подростковый максимализм проявляется? Прочувствовали на себе какие-то прелести переходного возраста?
— Конечно, как и любые родители, — отказ делать уроки, желание жить одним днем, иногда задерживаются очень долго на улице, приходится звонить и заставлять возвращаться домой.
— Вы тревожный папа или за то, чтобы давать свободу детям?
— Я за рамки, жесткие. Конечно, я волнуюсь, если ребенка нет, а время полдвенадцатого или двенадцать, я тревожный в этом смысле. А так я за жесткие рамки, должны быть какие-то ограничения. Дети всегда пытаются проверить твои границы, и если ты их не выстроишь, то тебе кирдык. Им на ком строить модель будущего, как не на родителях?
— Сын у вас скоро школу заканчивает. Определился ли Влад с будущей профессией?
— Он хочет быть спортивным журналистом.
— При этом у него есть опыт в кино, вы рассказывали, что он снимался и агент у него был.
— Да, и есть, но он не хочет сниматься в кино, ему не нравится эта профессия. Был опыт, была возможность попробовать, его утвердили, и он попробовал, но сказал потом, что больше не хочет.
— А дочка Алина к чему больше тяготеет?
— Тоже не к актерскому мастерству, пока не знаю, тут меняется постоянно, пока сложно понять.
— Вы говорили, что постоянно занимаетесь саморазвитием. Как находите на это время?
— Времени очень много, я как-то все успеваю, может, от уровня энергии зависит изначально. Я занимаюсь серьезно шахматами, с тренерами, педагогами. Сейчас тренируюсь с чемпионом мира по блицу, Генрихом. Про меня написало «Шахматное обозрение 64», впервые в истории он сделал заметку об артисте, потому что я выиграл у мастера спорта по шахматам. Шахматами я просто живу, это мой любимый вид спорта, моя отдушина. Еще я занимаюсь дайвингом, мы с Ленкой погружаемся в открытом океане. Читаю книги, езжу на велосипеде, дома помогаю, много чего можно успеть. И даже на диване успеваю поваляться.
— Чем вам запомнился 2023 год? Какие моменты в жизни вас вдохновляли?
— Прошлым летом мы съездили отдохнуть все вместе, и я еще раз познакомился со своими детьми. И понял, какие они у меня уникальные. И какой вклад в воспитание моих детей внесла моя жена. Из-за работы я много отсутствовал в прошлом году, и многое прошло мимо меня. Я приехал и поразился тому, насколько хорошо Владик знает английский. В поездках у нас вообще не было проблем нигде, ни в аэропорту, ни в отеле, а у нас были сложные ситуации с отменой рейса, переносом, перебронированием мест. И все это Владик решал легко, с шутками, я был просто поражен этим. А Алина занимается биологией, берет много частных лекций, столько интересных фактов мне рассказала. Главная трагедия моей профессии — я оторван от своих детей, пропускаю какие-то важные моменты, как и многие отцы. У меня есть примеры фантастических пап, мне хочется быть таким же классным отцом, но из-за профессии я не могу. Это моя плата, и она очень большая. То есть не так просто быть успешным артистом, приходится чем-то жертвовать, в моем случае детьми. У всего есть своя цена, вопрос, готов ли ты ее заплатить?.. Вот до таких вещей в интервью мало кто доходит, здорово, что мы дошли. Обычно это обложка журнала, моя улыбка в 33 зуба, и народу кажется, что у меня все хорошо. А у актерства есть обратная сторона, и она мало кому понравится, я думаю.
— Может быть, потому что дети видели эту обратную сторону, они и не хотят быть актерами?
— Конечно, именно поэтому.
— Вы сказали, что Владик хорошо знает английский, это вы его заставили в свое время заниматься?
— Все это делает Лена, она великая женщина. Я работаю, обеспечиваю, помогаю материально, а все достижения детей — заслуга моей жены. Да Лена даже меня в шахматы научила играть.
— Вы с ней тоже играете?
— Сейчас уже нет, потому что она играет гораздо хуже меня и ей со мной уже не интересно. У нее папа играл, он был инженером, играл вслепую на доске, и Лена очень хорошо знала базу. Она научила играть меня и Владика. А дальше мы сами стали развиваться, по своим кружкам ходить.
фото: Полина Забавина, PR HTB
