Корнелия Манго: я начала петь в церковном хоре, и через месяц забеременела
Яркая певица, с мощным и глубоким тембром голоса и колоритной внешностью очень рано стала проявлять свои таланты в вокале, хореографии и живописи. Зрители полюбили Корнелию за ее неподдельную искренность, обаяние и неиссякаемую энергию. В ее жизни было немало трудностей, которые сделали ее только сильнее. Сегодня артистка много гастролирует по стране и создает замечательные художественные проекты в лучших московских галереях, часто появляется в различных телепроектах. В телешоу «Суперстар!», которое с успехом идет на НТВ, она одна из самых заметных участниц, хотя в одном из последних выпусков невольно оказалась в эпицентре яростной дискуссии среди членов жюри — их мнения по поводу выступления Корнелии полярно разошлись. О субъективизме, преодолении и своей второй ипостаси — в эксклюзивном интервью «ТН».
— Вы — желанный гость шоу любого телеформата. Скажите честно, в «Суперстар!» давно вас звали?
— Они позвали меня, когда я еще была беременной, поэтому мне пришлось отказаться. Но они все-таки дождались. Да и я, так уж получилось, немножко раньше родила, поэтому все удачно сложилось. Позвонили мне прямо в палату на третий день после родов и спросили: «Вы готовы принять участие в шоу?» Я была в сомнениях, но муж меня поддержал: «Ты же потом пожалеешь, если не пойдешь, так что соглашайся, не раздумывай». И я решилась. Даже не ожидала, что будет настолько интересно. У нас на телевидении много разных шоу, но в «Суперстаре!» какая-то особенная атмосфера, я чувствовала душевное переживание друг за друга всех участников.
— Вы раньше это шоу разве не смотрели?
— Целиком от начала до конца нет, так как у меня не было достаточно времени. Но я смотрела отдельные выступления, отмечала красивые и эффектные номера участников, но никогда не обращала внимание на то, что говорят в жюри. А когда уже пришла в проект, то поняла, что именно в этом компоненте кроется высокий рейтинг этой программы. (Улыбается.)
— На ваш взгляд, самый обсуждаемый член жюри Сергей Соседов специально эпатирует и коллег и участников?
— Не я одна говорю, он частенько перегибает палку в своих оценках. Я раньше как-то не сталкивалась с такой тенденциозной оценкой моего творчества, поэтому была немного шокирована. Наложилось и то, что я только недавно родила, и, видимо, гормональный всплеск влияет на мою реакцию на критику. Когда вижу что-то несправедливое, я завожусь. Хотя понимаю, что, как артист, я должна быть стойким оловянным солдатиком — стоять твердо на сцене и держать любой удар судьбы. Но как молодая мать, которая только недавно родила, я не смогла сдержать слез, когда он набросился на меня после моего выступления.
— Но вы внятно объяснили, что хотели сказать в своем выступлении. Может, эта отповедь и взбесила Соседова?
— Было видно, что мои объяснения его раздражают еще сильнее, возможно, и потому, что я — единственная, кто начал ему отвечать на критику.
— Вы не боялись, что он будет дальше снижать баллы и вымещать на вас свое неудовольствие?
— Я об этом не думала. Просто хотела сделать красивое яркое шоу, которое запомнится зрителям. Мне нравилось, как со мной работала команда проекта, как я выступала. Меня тепло принимали зрители — и не только в зале, но и по телевизору. При встрече люди говорят: «Корнелия, ты лучше всех, поешь шикарно, но, пожалуйста, не спорь с Соседовым! Мы так хотим тебя до финала слышать!» (Улыбается.) Но, к сожалению, этого не случилось.
— Вы во время выступления пели для зрителей или старались понравиться тем, кто сидит в жюри?
— В первую очередь я пою для себя, чтобы мне самой понравилось, чтобы выступление было ярким и запоминающимся. Еще я вдруг поняла, что с появлением ребенка у меня немного по-другому раскрылся голос. Он стал сильнее, мощнее, и самое главное — появились те самые ноты искренности, которых раньше не было. Я чувствую какие-то новые эмоции, теперь могу и в низких тесситурах красиво раскрываться, и выходить в яркие верха. Для поклонников это ново, и я видела, что жюри мое исполнение нравилось, пусть и не всем.
— Почему сделали такой неожиданным выбор — спели песню Надежды Кадышевой?
— Это был тематический выпуск «Не в своей тарелке». Там каждый исполнял то, чего он раньше никогда не делал. Я понимаю, что эта песня выглядела диссонансом моего творчества, я ведь никогда не исполняла русские народные песни, так как к моей внешности они не особо подходят. Но когда услышала хит «Течет ручей», мне песня показалась такой родной и душевной, что не смогла побороть соблазн ее спеть. Я ее еще немного переделала под свой лад, барабаны добавили свежего звучания, даже молодежи это зашло. Надеюсь, что и Надежде Кадышевой мое выступление понравилось. Надо ей написать и поблагодарить за такую прекрасную песню.
— У вас была стратегия, как пройти в финал?
— Я решила, что номера не должны быть похожи друг на друга. Моя первая задача на этом шоу была — поставить себя в новые условия. Планировала петь и рок, и джаз, и лирику — очень красивые песни, которые меня вдохновляют. Я их раньше не пела, но всегда мечтала исполнить.
— Не собираетесь ли вы выступить дуэтом с супругом? Он же у вас известный битбоксер, музыкант.
— Пока долгосрочных планов таких у нас нет. В основном Богдан продвигает свое творчество в Интернете, ему не интересно телевидение. Но у нас действительно подготовлена новая совместная песня, которая называться «Rude-boy» («Грубиян»). Мы долго к этому шли, так как не хотелось делать трек «на коленке». Скоро хотим ее презентовать. Богдан сам пишет музыку и слова, у него консерваторское образование по классу фортепьяно и балалайки, он прекрасный мультиинструменталист.
— В этом сезоне в проекте «Суперстар!» собралась интересная компания. За кого вы болеете?
— Я в восторге от Ксении Георгиади. Я не ожидала, что она так мощно поет. Хотя мне мама говорила: «Это наша легенда, наша лучшая певица! Ты не понимаешь, с кем ты поешь!» Я действительно не понимала, так как ее песни раньше не слышала. Сейчас я просто влюбилась в нее! И она ко мне очень тепло относилась. Еще мне очень понравилась Маргарита Суханкина, мы с ней сдружились, и я ее просто обожаю и обязательно приглашу на день рождения.
— Вам сложнее было соперничать с возрастными артистами или с ровесниками?
— Конечно, намного легче с ровесниками, мы с ними на одной волне. На конкурсе, мне кажется, на оценки жюри сильно влияют былые заслуги возрастных артистов, давит их авторитет. Если бы все были одного возраста, думаю, было бы полегче продвигаться наверх в конкурсе.
— Стоит ли в этом плане пересмотреть сами условия конкурса?
— Я Вадиму Такменеву закинула такую идею — сделать шоу «Двухтысячные». Чтобы мы могли смело и дерзко сделать интересное шоу. Можно было бы и рэперов подключить. Он обещал подумать.
— С «фабрикантами» часто встречаетесь? Вообще, вы дружите или каждый сам по себе?
— Я со многими переписываюсь, но встречаться у нас совсем не хватает времени. С Юлей Паршутой мы постоянно на связи. Она очень классная, и мы с ней давно дружим. Она первая узнала, что я родила, ведь она всегда за меня переживала и желала мне ребеночка. Я ей первой позвонила по видеосвязи из родильной палаты и показала свою малышку. С остальными девочками я тоже переписываюсь, но такого, чтобы встречаться, на дни рождения ходить друг к другу — такого нет. Но в целом все тепло друг к другу относятся за редким исключением.
— В детстве и юности вы много страдали от несправедливости, расизма. Сейчас это как-то проявляется?
— Давно с таким не встречалась в открытую. А до восемнадцати лет было тяжело, меня постоянно обзывали, унижали, мне было очень обидно, порой невыносимо. Я мечтала быстрее вырасти, чтобы прекратить эту травлю и всем доказать, какой я человек. Мечтала стать всемирно известной, и тогда мне все будут кричать «Корнелия Манго», а не «африканка» или еще как-то. Для меня это было важным на тот момент, и я рада, что у меня многое получилось. Но моя память имеет очень избирательное свойство забывать все плохое, что со мной случилось. Я уже смутно вспоминаю, что был такой сложный период в мой жизни, когда я была глубоко несчастна в душе. Но, с другой стороны, возможно, без этого этапа я не стала бы той, кем стала.
— Те, кто раньше обижал вас, сейчас извиняются? Пишут вам: «Корнелия, простите, был неправ»?
— Никто мне такого не пишет и не писал. Это же были дети, наверное, тоже все уже забыли. У меня в директе очень много разных писем, но многие я не открываю, может, кто и написал. Если кто хочет излить душу, получить прощение, пусть идет в церковь. Я в принципе ни на кого не держу зла.
— Вы всех их простили?
— Да, я по-христиански прощаю всех, кто меня когда-то обижал. Я понимаю, что они были несмышлеными детьми. Возможн, у них были такие родители, которые вовремя не объяснили, как надо общаться в нормальном обществе. Да и мне родители не объяснили, что нужно уметь защищаться в такие моменты. У меня мама и бабушка очень добрые, они всегда говорили: «Когда тебя обзывают, иди и не оборачивайся». Так я и делала. Сейчас понимаю, что это не очень правильно было. Надо было пытаться защищать себя, отстаивать свою честь, пресекать эти унижение. Но это пришло ко мне поздно, фактически только сейчас. Долго время я вообще не умела за себя постоять.
— С другой стороны, если бы тогда всех поубивали на месте, разве это что-то изменило в той ситуации?
— Не обязательно убивать, можно было словом всех на место поставить. Но, повторюсь, я уже все забыла и всех прощаю. Я давно христианский человек, хожу в церковь, причащаюсь, даже пела в хоре там одно время. Перед зачатием ребенка я пришла в церковь, и батюшка спросил: «Корнелия, хотели бы вы петь в нашем православном храме?». Меня это заинтересовало, и я стала по субботам приходить и петь в хоре. Сначала было тяжело, у меня же очень сильный голос и не похожий на другие. Обуздать свой темперамент и петь в унисон со всеми в хоре — это было не просто. Но в итоге у меня все получилось, и мне очень нравилось там петь. Даже первые три месяца беременности я провела в хоре в церкви.
— Чувствовали благость?
— Конечно! Я начала петь в хоре, а через месяц забеременела. Хотя не могла зачать ребенка больше десяти лет. Поняла, что это чудо, и продолжила ходить петь.
— Вы чувствуете, что в России ситуация меняется и люди становятся толерантнее?
— Однозначно да. Правда, мы живем в Москве. Не знаю сейчас, как в регионах обстоят дела. В Москве всем безразлично: артист — не артист, с черными волосами идет, с синими или зелеными. Здесь это вообще не важно. Да и время сейчас уже другое, почти 40 лет прошло с тех пор.
— Вы собираетесь узким кругом с друзьями с темным цветом кожи?
— Мы общаемся, раньше хорошо дружили, не только известные люди в этом круге были. У нас было свое сообщество «Мулаты Москвы». Мы собирались, и из Питера приезжали, огромная толпа была. Сейчас на это нет времени. Но переписываемся, всегда очень рады друг за друга. Я рада, к примеру, когда Терезу Диуро в кино вижу, а она мне пишет, когда меня видит на выступлениях.
— В одном интервью вы рассказывали, что мама на начальном этапе помогала вам шить костюмы, моделировать. Сейчас она советует, какие наряды выбирать?
— Действительно, раньше все концертные костюмы мне шила мама — где-то до 28 лет. Но потом у нее ухудшилось зрение, и сейчас шить она уже не может и очень расстраивается от этого, ведь это была ее отдушина. Но мама всегда подсказывает мне, какие вещи лучше сочетаются. Я, правда, не всегда ее слушаю, потому что у нее более смелый взгляд на стиль. Я, конечно, тоже люблю очень яркие наряды и образы, но я все равно более сдержана. У меня сейчас доминируют больше спокойные цвета в одежде.
— А к живописи мама вас приобщила?
— Она всегда мне говорила, что я очень хорошо рисую. Как-то в детстве я заболела воспалением легких, долго лечилась и очень много рисовала дома. А она потом всю эту охапку картин отнесла в детскую художественную школу. Там посмотрели и сказали: «Она будет профессиональным художником. Вы обязаны отдать ее в нашу школу, мы сделаем из нее человека». Меня приняли в середине сезона на обучение. Сказали: «Если она не догонит, мы ее в третий класс возьмем. А если успеет, мы переведем ее в четвертый». Меня взяли в четвертый класс. Вначале была художественная школа, потом училище, и я поняла, что это моя будущая профессия. А то, что я стала певицей, — это большая удача и дело случая.
— Вы себя сейчас хотите реализовать больше как живописец или как певица?
— Это две равноценные грани моего таланта, они неотъемлемы, и обе сильные. Я не бросила живопись, даже когда получила известность как певица. У меня прошло около тридцати персональных выставок — в Европе, в России, в Казахстане, Германии. Все это время я практиковалась, писала картины и пишу до сих пор. В марте была еще одна персональная выставка картин в Москве, с 16 по 17 марта в «Столичной галерее художников» на Ленинградском проспекте. Очень хотела сделать выставку в Дубае, там современное искусство очень хорошо развивается сейчас.
— Помимо учителей, наставников в училище, в школе, кто из великих художников оказал наибольшее влияние на ваше творчество?
— Мне очень нравится Клод Моне, Фрида Кало, да и все импрессионисты мне очень импонируют.
— Вы пишете в основном женские образы. Почему?
— Мне нравятся женские силуэты. Считаю, что красивое женское тело — это всегда прекрасно, и мне важно передать женскую энергию глубоко и содержательно. В последнее время я часто пишу глаза, нашла свой стиль, свою подачу: на черном холсте пишу глаза людей. Ведь это никогда не повторяется — радужка абсолютно разная у каждого человека, и ее яркие оттенки всегда подчеркивают индивидуальность. У кого-то серо-зеленые, у кого-то — песочные с голубым оттенком. Это так интересно! Каждый раз я вглядываюсь в глаза людям как сумасшедшая, потому что это так красиво.
— А эти глаза каким-то конкретным людям принадлежат или вы произвольно их рисуете?
— Все глаза принадлежат конкретным людям, у меня сейчас много заказов. Портреты сейчас никому не интересны, а вот глаза — что-то новенькое. Недавно целая семья заказала сразу четыре пары «глаз»: мама, папа, ребенок, двое детей.
— Вы свои картины продаете?
— Да, конечно, картины продаются уже давно. Какие-то продаются, какие-то я дарю, как сделала презент на шоу Вадиму Такменеву и Наташе Королевой во время эфира «Суперстара!». Но какие-то картины придерживаю для выставки.
— Какая самая дорогая картина?
— Я не буду озвучивать цену, но скажу, что художники сейчас ценятся очень хорошо. Искусство — это то, что в голове и в руках, и оно бесценно. Мы все, что угодно, можем заменить роботами, но не творчество. Даже искусственный интеллект не может сделать того, что сделает художник своими руками.
— В связи с рождением дочери изменился ваш ритм жизни, гастрольная деятельность?
— Однозначно, я немножко замедлилась. Поскольку я ждала ребенка десять лет, могу позволить себе быть с нею подольше. Единственное, на время «Суперстара!» приехала подстраховать мама моего мужа Ирина, она сейчас помогает нам. Если бы не она, я бы просто выбилась из сил. Ребенок ночами не всегда спит, просыпается, чтобы покормиться. Получается, что весь день я на репетициях и концерте, а всю ночь ребенок на мне и на муже. Это очень сложно, но я знаю, что это временно: шоу закончится, и я смогу обратно вернуться в неспешный ритм. Самое главное, мы с мужем сумели выработать режим для ребенка — в какое время ложиться, в какое время кушать, когда гулять, все это разложено по часам. Так и мне легче, и ей тоже.
— Вы в соцсетях ведете блог про диабет. Как вы пришли к тому, что надо популяризировать свой опыт борьбы с болезнью?
— Мне люди и сейчас постоянно пишут, задают простые, казалось бы, вопросы: какой глюкометр купить, к какому врачу пойти, какие анализы нужно сдать, прежде чем пойти к врачу-эндокринологу. Я уже давно поняла, что им важно именно мое мнение, так как у меня есть практический опыт, и они мне доверяют. Поэтому я завела блог на эту тему. Стала доступно все объяснять, снимать веселые видосики. Это так круто, что я могу таким образом помогать людям, вселять в них уверенность! Ведь даже к такому недугу нужно относиться с позитивом. Понять и принять, что это навсегда, но если изменить привычный образ жизни, то с этим можно жить и радоваться, проживая счастливо каждый день.
Евгений Николаев
фото: Мария Радаева, личный архив, PR НТВ
