Павел Трубинер: тарелки с женой мы никогда не бьем
Талантливый и многогранный актер Павел Трубинер от природы наделен яркой харизмой, излучающей мужское обаяние и силу. Режиссеры нередко выбирают его на роли брутальных героев, борющихся за справедливость. Ноон старается не зацикливаться на однотипных амплуа, и в каждой роли находит что-то новое, привносит свои собственные черты, делая персонажа запоминающимся и многогранным. Его герой в сериале «Анна Медиум», новый сезон которого покажет канал «Россия 1» — мечта многих женщин. Он любит свою семью и ставит заботу о ней на первое место. О новом сезоне популярного сериала, карьере в шоу-бизнесе и любимом режиссере — в эксклюзивном интервью артиста «ТН».
— С какими чувствами приступали к съемкам четвертого сезона, какие были ожидания?
— Во-первых, для меня это уже любимая семья, которая и в кадре, и в жизни. Мои замечательные девчонки, Маша Порошина — моя прекрасная партнерша. Конечно же, мои любимые режиссеры Елена Владиславовна Николаева, Алексей Петрович Рудаков. Это все мои родные лица, с которыми я люблю работать. Конечно, собраться снова вместе было очень приятно. Поэтому на съемки шел с радостью, как после долгой разлуки вернулся в родную киносемью.
— В новом сезоне какие сюрпризы приготовили авторы?
— Сюрприз — помимо девчонок в семье Островских родится еще и сын. Это для моего персонажа будет приятным и долгожданным событием. Все-таки сын родился — наследник. В этом новом сезоне мой герой немножко почувствует себя писателем. Он пишет книгу, и это принесет определенные дивиденды.
— Если верить анонсу, книга принесет семье не только дивиденды, но и какие-то треволнения?
— Безусловно! Очень значительные, и порой опасные. Но я все-таки не буду все тайны раскрывать, сами все увидите. (Улыбается.)
— А зачем герой сделал публикацию этой книг, которая стала неожиданностью и внесла такой сумбур в жизнь семьи?
— Я больше скажу: сам автор не знал, что она выйдет. На самом деле она не должна была выйти в такой широкий тираж, но так случилось. Поэтому вина моего персонажа минимальная.
— Такие долгоиграющие сериалы, как «Анна Медиум», это для вас любимая работаили же такое: «раз надо, так надо»?
— Ну не до такой степени, что «раз надо, так надо». В любом случае новый сезон — это что-то новенькое добавляется и к персонажу. Интересно всегда получается: вроде бы ты встал на те же лыжи, но, как актер, всегда ищешь что-то новое и в сюжете, и в своем персонаже. Приходится это делать, чтобы зрителям было интереснее, добавлять какие-то новые краски.
— Обычно эту «палитру красок» вы с собой приносите или режиссер предлагает?
— По-разному каждый раз получается. Но очень многое рождается и на площадке. В этом, возможно, и есть та самая магия кино. Всегда есть какие-то заготовки и у режиссера, и что-то тебе пришло на ум, где-то подсмотрел удачный типаж или сценарный ход. Конечно, это все мы обсуждаем в общей концепции, насколько она ложится или не ложится в канву проекта. Кино — это же всегда коллективное творчество. Самое ценное, как правило, рождается на съемочной площадке в формате «здесь и сейчас». Это, как правило, всегда очень интересно и уникально получается.
— Вы назвали Елену Николаеву своим любимым режиссером. Почему вы ее выделяете из общего ряда и чем она отличается от других коллег?
— Во-первых, она прекрасная и умная женщина, уникальная в своем роде. Недавно у нее был юбилей, как раз после съемки праздновали, и я сказал, не кривя душой, что мы всегда с ней на одной волне находимся. Хорошо понимаем друг друга, и в каких-то творческих моментах всегда совпадаем. У нас никогда не было с ней никаких разногласий — это тоже очень показательно. Я ее в этом смысле очень люблю, и она меня любит. Такая вот получается у нас творческая взаимность, которая меня всегда радует.
— У вас большой опыт работы в российской киноиндустрии, скажите, куда сейчас дрейфует российское кино?
— Все движение, все тренды, я считаю, продиктованы временем. Когда у нас было советское кино, то было ощущение, что время течет не так быстро, все жили как-то более размеренно, неторопливо. Сейчас все в динамике, в какой-то гонке, «в моменте», поэтому «думающее» кино, как было раньше, — оно ушло на второй план. Оно же есть все равно, его снимают, но сегодняшний зритель более тороплив, он куда-то бежит, поэтому его не так много. Сегодняшнему зрителю нужна зрелищность, зрителя нужно цеплять, будоражить его душу какими-то мощными триггерами. Может быть, сейчас нет таких громких режиссерских имен, как раньше, но это нормально, это тоже признак времени. Наверное, так и должно быть.
— А какое кино нужно учить снимать будущих режиссеров, которые сейчас учатся этой профессии в вузах?
— Я очень надеюсь, что они все еще учатся на старой доброй советской классике — это бездонная кладезь знаний вне времени и обстоятельств. Наверное, я сейчас говорю, как старый человек, но я вижу, как энное количество молодых режиссеров после окончания вуза пытаются изобрести велосипед. Ребята, все уже давно изобретено! Кино снимается уже 130 лет, поэтому как-то глупо отрицать то, что уже придумано и хорошо работает. Хотелось бы, чтобы они, начиная с вузовской скамьи, все-таки понимали, уважали и чтили традиции, заложенные их предшественниками. Да, конечно, все они хотят внести свою лепту в мировую кинолетопись, войти в историю. Поэтому говорят: «Зачем нам старое? Для чего это нужно? Мы сейчас создадим новое». Это прекрасно! Амбиции — это двигатель любого прогресса, и кино не исключение. Но, чтобы создать новое, нужно досконально знать старое. Только так, а не иначе! Тогда у тебя есть небольшой шанс что-то изменить и достичь своей цели. И,создавая новое, не надо отрицать старое — это ошибка, которая может дорого обойтись.
— Сериал мистический, а вы сами с мистикой или непонятными явлениями, которые нельзя объяснить с точки зрения здравого смысла, как-то сталкивались в жизни?
— Безусловно, с какими-то вещами, которые вызывают противоречивые мысли, я в своей жизни сталкивался, как, наверное, многие. Человека всегда тянет во что-то неизведанное, всегда интересно, что происходит в той области знаний, которую наука не всегда может объяснить. Наш сериал еще и об этой стороне нашей жизни.
— У многих артистов есть некие предубеждения в отношении проектов про мистику, загробную жизнь. У вас в этом плане нет каких-то фобий?
— Есть, но это больше актерские поверья. Например, перед тем, как лечь в гроб, всегда надо бутылку водки туда положить. (Улыбается.) Эти ритуалы обычно все соблюдают.
— А потом эту бутылку куда девают? Выпивают?
— Не знаю. У меня, к счастью или к сожалению, таких сцен еще не было. Но актеры — люди рачительные в этом плане, думаю, они не станут выкидывать хороший продукт. (Улыбается.)
— Ваша киножена по фильму Анна имеет необычные способности и такие же проявления. В жизни вы как относитесь к людям, которых принято называть чудаками?
— Безусловно, я таких людей видел, но не скажу, что как-то специально дистанцируюсь. Я не шарахаюсь от них, как черт от ладана. Ну есть они и есть. «Чудаки украшают мир» — так, кажется, говорил Максим Горький. Главное, чтобы они не влезали в мою жизнь.
— В одном из интервью вы признались, что у вас довольно часто эмоционально проходят семейные обсуждения, даже тарелки бьются. Осталась еще посуда в доме?
— Это я где-то пошутил, а ваши коллеги приняли все за чистую монету. (Улыбается.) Это была такая метафора, которую восприняли как-то слишком буквально. Конечно, разные моменты в жизни бывают, но тарелки с женой мы никогда не бьем. У нас в семье в этом плане все более мирно происходит. Бывает, спорим, иногда ругаемся, как все нормальные люди, но и смеемся, шутим, поддерживаем друг друга — это же жизнь, нормальные человеческие отношения. Не может в семейной жизни всегда быть все ладно, тихо и спокойно. Жизнь состоит из разных поворотов, иначе она будет скучна и не интересна.
— Общность профессии для семейных отношений дает больше плюсов или минусов?
— Это опять-таки все зависит от людей. Думаю, особенности работы или профессии здесь не слишком влияют на взаимоотношения. Многое зависит от того, насколько люди доверяют и любят друг друга.
— С другой стороны, у шахтеров или врачей нет возможности сыграть какие-то чувства, а у артистов — есть. Их этому учат. Вы видите, когда кто-то из коллег играет и в жизни?
— Ну мы же профессионалы, мы знаем, когда начинается сцена и задевают чувства, которые играются. Просто непонятно всегда, зачем еще и дома играть? Играй в кино в театре хорошо, а дома будь любезен быть самим собой. Если такое происходит, значит, это что-то не то между людьми, есть какой-то изъян в отношениях. Когда человек начинает играть на чувствах другого человека, значит, отношения не очень хорошие и что-то неладно.
— У вас уже больше ста ролей в кино, много сыграли и в театре, но, может, еще есть какие-то роли мечты?
— У меня нет роли мечты, потому что я не хочу ставить какую-то верхушку на свою карьеру. Ну сыграю я роль мечты, и что мне потом дальше делать? На пенсию выходить? Я не ставлю себе цель, что, например, хочу сыграть Яго или Ричарда III. Дай бог, что я еще сыграю много интересных ролей. Буду в них вкладывать что-то и от канонических персонажей.
— На заре вашей творческой карьеры вы работали в шоу-бизнесе, помогали мастодонту продюсерского цеха Юрию Айзеншпису. Чем вам лично запомнились те времена?
— Это были лихие 90-е, самый расцвет нашего шоу-бизнеса. И это было действительно лихо. С другой стороны забавно, если сейчас вспоминать этот этап моей жизни. Но это был громадный опыт, который я получил, и я очень многому у Юрия Шмильевича научился. Поскольку в середине 90-х с кино и театром было не очень хорошо, а в шоу-бизнесе было настоящее творчество, и я этим очень увлеченно занимался.
— Главную звезду Айзеншписа Виктора Цоя вы не застали, но наверняка он и после его трагической смерти занимал особое место в его жизни.
— Он всегда о Цое очень тепло отзывался, с каким-то трепетом о нем говорил. Думаю, для него он был больше, чем артист. Это всегда чувствовалось.
— Цой, несомненно, сам по себе был большим талантом. Но есть мнение, что его талант засверкал только тогда, когда к нему приложил руку Айзеншпис. Согласны с этим?
— Скажу так: думаю, здесь случился тот самый удачный симбиоз таланта артиста и продюсера. Соединились вместе два великих человека, и они друг друга дополнили. У каждого — свое мнение на этот счет, но, я считаю, что это был один из самых замечательных и плодотворных творческих союзов в то время.
— Зато на ваших глазах взошла звезда Димы Билана, его талант сразу был виден?
— Конечно! Когда он пришел с первой пробы записи, то наш звукорежиссер Паша Воротников сказал, что это очень круто. То, что Дима вырос в большого артиста, — все это не случайно. Хотя, по иронии судьбы, именно случай его познакомил с Юрием Шмильевичем. А дальше мы с вами знаем, что было.
— Не было бы Айзеншписа, не было бы победы Билана на «Евровидении»?
— История, как известно, не терпит сослагательных наклонений. Но то, что Айзеншпис сыграл огромную роль в его творческом становлении, — это, я думаю, уже непреложный факт.
— После раннего ухода из жизни Айзеншписа логично было остаться в шоу-бизнесе, тем не менее вы выбрали кино. Как это произошло?
— Во многом это — дело случая. Безусловно, мне этого хотелось, я даже разносил фотографии по актерским агентствам. Но подвернулся случай, меня увидели сначала в рекламе, а потом пригласили на пробы в кино.
— Есть ли у вас увлечения помимо актерской деятельности, которое сможет в случае чего вас прокормить?
— У меня, увы, никакого побочного бизнеса нет. Я в этом смысле человек довольно ленивый. Если бы не был таким, то обязательно что-то себе завел. А так у меня есть кино, театр. Есть и давние увлечения — хоккей, рыбалка, охота. Это все, что я люблю и с радостью уделяю этому все свое свободное время.
— Супруга за это не пилит?
— А за что меня пилить?
— Все же смотрят: кто-то ресторан открыл, кто-то курсы мастерства ведет.
— Нет, мне в этом плане очень повезло, у меня прекрасная жена, она никогда не пилит меня. К тому же я хорошо зарабатываю и без ресторанов.
— У вас взрослые сыновья, оба спортсмены-гонщики. Как вы относитесь к этому рискованному увлечению детей?
— Они этот спорт сами выбрали и очень любят его. Сейчас они уже повзрослели и не так часто гоняют. Но все равно занимаются близкими к этому спорту делами. И один, и второй плотно занимаются автомобилями и мотоциклами.
— А дочери вас радуют?
— Дети всегда радуют, не могут не радовать. Это же дети! Старшая уже с мамой снималась в сериале, и у нее даже была роль со словами. Неплохо все получилось, на мой взгляд. Посмотрим, что дальше будет.
— Вы будете ее профессионально ориентировать?
— Ни в коем случае. Зачем? Если пойдет по нашей стезе, то сама. Это будет ее выбор, и ее ответственность. Специально я не буду ее куда-то тянуть или продвигать. Если захочет, то после школы пойдет поступит в театральный институт, как все.
— Как ваша семья любит отдыхать и где?
— Мы, безусловно, любим море. Сейчас это проблематично, конечно, но все равно стараемся выезжать. Не часто пока получается вместе, потому что время такое, но мы надеемся, что скоро будем почаще выбираться всей семьей.
Евгений НИКОЛАЕВ
