Владислав Ветров: когда на экране что-то идет с моим участием, жена выключает телевизор
На канале «Россия» состоялась премьера детективной мелодрамы «За семью печатями», одну из главных ролей в которой сыграл Владислав Ветров. О съемках в родном городе, любимых ролях, семье, а также о том, почему он никогда не был в отпуске и не стал праздновать 60-летний юбилей, актер рассказал «ТН».
— Чем вам вспоминаются сегодня съемки в проекте «За семью печатями»?
— Таганрог — мой родной город, в первую очередь этим и вспоминается. Родные улицы, которые, конечно, изменились, но узнаваемы вполне. Мы снимали возле школы, куда я пошел в первый класс, и это — машина времени удивительная. Встречал на улицах старых товарищей, земляков.
— Кто-то из близких там живет сейчас?
— Моих папы, мамы, брата, с которыми я там жил, уже нет. Там же, в Таганроге, и похоронены.
— Если сами съемки вспомнить, были какие-то сложные моменты?
— Сложные моменты случаются, когда срываются съемки, потому что некоторые зрители и актеры массовых сцен эмоционально воспринимают приезд актеров. Порой приходилось перегораживать улицы, потому что не давали снимать. Люди смотрят кино, поэтому для них ты, как бы родной, свой, а значит, нельзя разочаровывать этих людей. Поэтому я всегда с благодарностью и удовольствием фотографируюсь, иду на разговор.
— Вы впервые снимались в родном городе?
— Нет, это уже бывало, но не помню, что конкретно. Я первый раз за последнее время приезжал так надолго.
— Про героя своего расскажите, что главное в его характере?
— Да что там рассказывать. Это все глупости, когда артисты начинают фантазировать. В интервью это одно: артист рассказывает о роли, ты представляешь, а потом смотришь: и где это все, о чем он рассказывал? Потому что артисту кажется, что он это сыграл, а на самом деле на выходе в сухом остатке остается какая-то функция на экране. В нашем случае, это детектив, командная игра, где подозрение должно падать на каждого, а уже в финале выясняется, кто негодяй. Поэтому тут согласованность нужна, а ее без хороших отношений к своим партнерам не бывает.
— Как с коллегами работалось?
— Замечательно, потому что, отыгрывая спектакль, мы садились в машины и ехали в другой город сниматься, тем же составом. Я чрезвычайно благодарен Алене Бабенко, с ней можно тексты не учить, потому что мы во всех деталях и мелочах поддерживаем друг друга в кадре, как и на сцене. Это доставляет истинное удовольствие, и таких актрис мало. Времена меняются, и на говорящие головы никто не обращает внимания, а раньше это было зазорно — бездумно произносить тексты, минуя персонажа, как живую сущность. Манера актерской игры меняется: раньше она была более основательной и к роли подходили с большей ответственностью.
— А ваши с Аленой Бабенко герои как взаимодействуют?
— Они, как бы ни странно звучало в моем возрасте, любовники. Так написали эту историю. Мы не первый раз с Аленой встречаемся на экране, и как муж с женой мы прошли достаточно много проектов. Тут нового ничего особенно не было. По крайней мере, такие встречи — преимущества актерской профессии и радость. Я благодарю судьбу именно за такие моменты.
— Вы создали много интересных характеров, образов, а какие проекты оставили след в душе?
— Я отношусь к роли, как к живому человеку, а если он когда-то жил, то ответственность перед этим человеком очень высока, ее надо испытывать и все-таки корректировать свое прочтение относительно этого с уважением, ведь он уже не может ответить. Так было и с Густавом Ивановичем Гебелем в «Союзе спасения». Это командир южного Черниговского полка. Вот в эту роль я вложился, много изучал материалов, которых практически нет, но, тем не менее, я работал достаточно скрупулезно над образом и мне кажется, что это получилось. Человек от земли, служака, который искренне не понимает, чего еще надо декабристам, он не очень понимает саму идею: «Вы же сын сенатора, у вас деньги, крестьяне, что вам еще надо?». Еще мне нравится персонаж фильма «Кедр» пронзает небо», режиссера Александра Баршака. Там у меня роль негодяя-негодяйского в кубе. Я понял, что она для меня затратная и трудоемкая, поскольку мой герой отбирает у персонажа Игоря Петренко девушку, а потом жену, дом. В общем, чернее черного. Поскольку костюм у меня был практически один, я попытался сыграть разных персонажей в этом костюме, и получился такой интересный калейдоскоп его состояний и ситуаций, который дает нетривиальную, не совсем черную картинку, тогда как прописан он был просто негодяем и мерзавцем. Это те роли, которые сделаны, не торопясь и осознанно, в хорошей команде. А вот 15 лет съемок у Марлена Хуциева я так и не увидел. Это значительный период моей жизни, но фильм «Невечерняя», где я снялся в роли Чехова, так и не вышел. И надежды, что он выйдет, у меня уже нет никакой. Смонтировать его некому, сценария как такового не было… Марлен Мартынович каждый съемочный день предлагал сцены, которые он написал, и смонтировать мог только он. Эта роль тоже осознанна, но, к сожалению, мы ее не увидим.
— В Голливуде актеры стремятся выстроить карьеру таким образом, чтобы получить «Оскар», а где вершина у нас?
— Вершина — не думать об «Оскаре», и вообще для меня это никогда не было приоритетом — Голливуд, «Оскар» и все прочее. Потому что, когда ты повышаешь свою компетенцию, успех тебя должен настигнуть, нельзя прыгать через этапы и сразу быть знаменитым и известным. Так бывает только у некоторых персонажей из шоу-бизнеса, но это же секундные какие-то истории… Повышаешь компетенцию, получаешь удовольствие от профессии, и тогда все остальное должно тебя настигнуть, никак иначе.
— Чего сегодня хочется для профессиональной реализации?
— Вот когда тебя слушают, разделяют твои мысли, и находятся какие-то единомышленники рядом, работа с такими людьми — это счастье и удовольствие. Высококлассная команда, с которой я, например, столкнулся сейчас на «Последнем богатыре», это специалисты высочайшего класса во всех областях. Ты не понимаешь, во сне ты или наяву, потому что так хорошо не бывает. Я стремлюсь к такому, желаю, и прошу судьбу почаще давать мне подобные проекты.
— Вы уникальный артист, у вас нет актерского образования, а при этом такая успешная карьера, любовь зрителей, звание народного артиста. Получается, что вы большой везунчик по жизни?
— Не думаю. Вот я сейчас говорил о повышении компетенции, какой-то самостоятельной работе. Наверное, это и производит впечатление на окружающих. Без везения тоже мало что происходит, но мы слишком часто передоверяем чему-то невидимому, судьбе, карме, везению. Но все зависит от человека, и все кнопочки управления находятся у него внутри, а не снаружи. Те силы, что не в нас, их не проконтролируешь. Контролировать можно только свое отношение к происходящему.
— То есть вы не верите ни в судьбу, ни в удачу?
— Ерунда полная.
— И еще говорят, что важно оказаться в нужное время, в нужном месте.
— Это факт, но для этого нужна полная ясность, а ясность — это дело человека. Ленинский проспект с завязанными глазами вы не перейдете, даже с молитвой. Снимите повязку, посмотрите на расстановку машин и есть шанс, что вы проскочите.
— Что у вас в работе сейчас, где мы можем вас увидеть в ближайшее время?
— Я что-то набрал себе и как-то… даже названия не могу вспомнить, потому что для меня это какой-то ужас — запоминать имена и фамилии, названия. Сейчас я вернулся из города под Владивостоком, это восемь часов лету на работу и там еще два часа на машине. Конечно, этот край производит впечатление, но я бы сам специально туда не поехал. Тоже одно из достоинств профессии — ты можешь ездить по всему миру, и даже туда, куда не предполагал. Я закончил проект «Большая земля», а сейчас начинаю работать со своими товарищами из Yellow, Black and White, и еще над тремя проектами.
— Отдыхать этим летом будет некогда?
— А я не отдыхаю уже 39 лет, поэтому лучше не привыкать к этому. Я никогда не был в отпуске. Если так получается, что мы снимаем и рядом есть спортзал, пляж, то весь отдых идет параллельно работе. Иначе это большая роскошь, ведь работаю в семье я один.
— Как же вы восстанавливаетесь?
— А я не устаю. Уставать можно от работы, которая прямо мучает, если делаешь что-то неправильное и неверное, а когда это твой размер жизни — зачем уставать?
— А как минимум с семьей съездить отдохнуть, детей на море свозить?
— У меня с семьей не очень складывается. Во-первых, жена тоже артистка, дети подросли — у них свои интересы и особо к моей творческой биографии они интереса не проявляют. Поэтому у нас какие-то разные способы отдыха.
— Что у вас сейчас в театре происходит? Какие настроения в «Современнике»?
— У нас поменялось руководство, пришел Владимир Львович Машков. И сейчас мы присматриваемся, прислушиваемся, проговариваем какие-то генеральные направления, вообще слушаем, что он имеет в виду под стратегией театра. Какие дальнейшие события будут, мне трудно сказать — надо сначала обжиться и вникнуть.
— Дождаться нового сезона, видимо.
— Может, это произойдет гораздо раньше, перед новым сезоном, но по крайней мере, у меня пока было только две встречи с ним.
— Как отметили юбилей в феврале? Вообще для вас это значимое событие?
— 9 февраля я встал утром и стер надпись в соцсетях, сколько мне лет. На все звонки телевидения и журналистов я отвечал, что они ошиблись, а кому-то, что ничего не надо. Ни на какие передачи я не пошел, в театре тоже запретил поздравлять. С директором мы выпили по чашке кофе, собственно, так и отметил.
— Ничего себе. А я хотела про подарки спросить…
— А их не было.
— То есть вы запретили всем себя поздравлять?
— Я и себе запретил поздравлять. Это суета, я не понимаю своего места, я просто не знаю, что делать с собой в этот момент. Раньше я не поступал так радикально, а вот этот юбилей уже сознательно пропустил. В большинстве своем это все по долгу службы поздравления, а так, искренне, мало, тем более на юбилей надо покупать подарки, тратить деньги, и я не хотел на это обрекать своих товарищей. Да и вообще, мне кажется, праздники души не зависят от календарных дней.
— Создатели сериала «За семью печатями» говорят, что эта история в первую очередь о семейных ценностях и обретении семьи. А что для вас сегодня значит семья и как вы для себя формулируете семейные ценности?
— Семья — это мечта. У меня как-то не очень сложилось в этом отношении. Может, я во многом виноват, так как наша профессия предполагает концентрацию на себе. Но я стараюсь отдавать, и когда возникает свободное время, стараюсь провести его с детьми. Вопрос теперь другой, хотят ли они провести его со мной? У них есть масса дел, товарищей и своих интересов. Ну а с женой у нас никак, потому что два артиста трудно уживаются в одной комнате.
— Значит, вы согласны с мнением, что актерская профессия — враг семейной жизни?
— Отвечать за всех не могу, я же вижу счастливые актерские семьи. В том числе и на съемках, когда жены приезжают, ухаживают, восхищаются, какой муж замечательный артист, гений, отсматривают все премьеры. У нас дома, когда случайно по телевизору что-то начинает идти с моим участием, жена выключает и говорит: «Ложитесь спать или делайте уроки». Так что никто не фанатеет, и в принципе никто не знает. Но вот вчера сын подошел и говорит: «Знаешь, что ты лидер в Тик-Токе?» А там пошла какая-то вирусная штуковина, связанная с «Отелем Элеон». Миллионы просмотров, и я там оказался в лидерах, все меня смотрят, постят отрывки. Для сына было открытием, что папу кто-то знает, это произвело на него впечатление. А так никого моя работа не интересует, я не получаю обратной волны семейного признания и благодарности. Может, это и к лучшему.
— Родители всегда больше гордятся достижениями детей, чем своими. Какими успехами вас радуют наследники?
— Я всегда учился из-под палки, был троечником, и когда я вижу, что мой пятнадцатилетний Сева самостоятельно делает уроки, а потом идет и сдает на пятерки экзамены, а потом еще изучает какие-то книги по экономике, поступает в экономические лицеи, потом садится смотреть фильмы Вуди Аллена, идет на спектакль, концерт — я просто в восхищении. Девятилетняя Лиза рисует, танцует и все прочее. А я же помню, как это из-под палки было — музыкальная школа и все остальные кружки. Для меня это был ужас, я хотел гулять. Но моя дочь находит время и для прогулок с подругами, и все занятия ей в удовольствие. Но они живут, конечно, в самом лучшем городе на Земле, они москвичи в первом поколении. Поэтому я им немного завидую в этом отношении, у них больше возможностей и перед глазами другая картинка.
— Видите в ком-то продолжателя творческой династии?
— Нет, они росли, и для них было совершенно нормально, что папа и мама артисты. Это не производит никакого впечатления. А вы же помните, что такое было раньше — увидеть в газете свою фамилию? Я помню это ощущение, это почти как у Чехова в рассказе «Радость», когда коллежский регистратор попал под лошадь и напечатали его фамилию. Он бегал и показывал всем родственникам. Вот примерно так у меня и было. А сейчас, когда ты можешь взять телефон и снять кино про себя… Но дети даже не смотрят те фото и видео, что я с ними делал много лет. Им этот контент не очень нужен, поэтому я сейчас удаляю все свои фотографии. Стараюсь чистить память и в телефоне, и компьютере, потому что показать, собственно, некому.
— А старшие какой путь для себя выбрали?
— Старший сын Данила живет в Ростове, занимается 3D архитектурой, графикой. Достаточно серьезный парень, много работает, но ему бы научиться отдыхать. А дочь Настя живет в Москве, работает на Первом музыкальном канале с певцами и исполнителями, в чем она нашла себя. Музыкальной школой я ее не мучил, но все равно к музыке она тянется и получает от нее удовольствие.
— А внуки? Удается с ними видеться?
— Они в Сочи сейчас: Ярослав на барабанах играет, а Даша хочет стать актрисой.
— Если Даша выберет эту профессию и попросит вашей помощи, поддержите?
— Тут надо смотреть, потому что помощь — это не всегда благо. Важно угадать предназначение. Я ведь много насмотрелся на непризнанных гениев, неразделенные замыслы, обиды на судьбу, режиссеров, театры. Поэтому я желаю для своей внучки лучшей судьбы, если она поймет, что это не ее, то важно хотя бы дать шанс изменить вектор и направление. Знаете, я преподаю в ГИТИСе, правда, заочникам, и вижу, с какими трудностями сталкивается уже взрослый человек, иногда не угадав направление. И это не лечится в большинстве случаев. Это страдания, но человек найдет оправдание своим страданиям: конечно, кого-то обвинит, не себя же. У нас в стране почти 2000 артистов выпускается каждый год, а устраивается один процент. А все остальные, представляете, как клянут потом судьбу, родителей, педагогов и все остальное.
— Говорят, что мужчины все делают ради женщин. Согласны вы с этим мнением и совершали ли сами подвиги во имя любви?
— Совершал и совершаю, потому что энергия мужчины проходит исключительно через женщину, она ею перерабатывается, отдается. Другой энергией из ничего он не может питаться. Я в этом уверен.
— Несмотря на сложное время, в котором мы сейчас живем, может, вспомните какие-то моменты, которые вас вдохновляли и наполняли в последнее время?
— Я, когда вижу, что человек работает автономно, с удовольствием, получает ответную волну из зала — это и мои партнеры, и со мной иногда это случается, большего счастья быть не может! Мы все находимся с утра до вечера в замешательстве, и тут надо иметь самообладание остановиться и посмотреть, что происходит вокруг. Я поехал в Ростов-на-Дону на творческую встречу (я никогда не делал встреч там). Я провел два часа в абсолютном счастье. Мне кажется, и зрители тоже были в этом состоянии, потому что наша встреча была из ряда вон, прошла в любви, каких-то насущных вопросах, ответах осознанных. Я получил истинное удовольствие.
— Неужели нет занятия, помимо профессии, которое бы доставляло вам истинную радость?
— Не поверите, никакого. Единственное, я хожу в спортзал, общаюсь с детьми. Вот два момента, помимо профессии, от которых я могу получать удовольствие и счастье.
фото: телеканал "Россия"
