Тина Стойилкович: Россия сделала меня мягкой, женственной, теплой...
Восемь лет назад она отправилась из Белграда в Москву, не зная тут совершенно никого, и даже не говоря по-русски, и поступила в театральный институт имени Щукина, что навсегда изменило ее судьбу. Сегодня Тина Стойилкович одна из самых ярких молодых актрис российского кинематографа. В ее фильмографии уже более 20 проектов, но особенно громко она прозвучала в связи с премьерой сериала «Москва слезам не верит. Все только начинается», где сыграла юную Ксюшу, приехавшую с пятилетним ребенком покорять столицу в начале 2000-х (героиню во взрослом возрасте играет Марина Александрова). В интервью «ТН» Тина рассказала о сложностях первых лет жизни в России и о том, как она ее изменила, а также о двух долгожданных декабрьских премьерах — сериале «Москва слезам не верит. Все только начинается» и «Елки-12», и конечно, о новогодних традициях и о том, почему она полюбила именно русского мужчину.
— В январе будет девять лет, как вы приехали в Москву, не зная даже русского языка. Не пример ли вашего земляка Милоша Биковича подтолкнул вас поехать в Россию?
— Нет. В тот момент, когда мне предложили учиться бесплатно в России, по квоте Россотрудничества, Бикович только начал сниматься в России, делал первые серьезные шаги. И в Сербии еще об этом не начали говорить. До нас очень долго все доходит. Русские, которые переехали в Сербию, говорят, что Сербия — это Россия, только 15 лет назад.
— Есть поговорка «Русский и серб — братья навек!».
— Это точно, у нас очень любят русских и их культуру, язык, литературу, историю. Я уже и не говорю про религию, которая нас давно объединила. Когда я уже начала учиться в Щуке, мне стали рассказывать, что Милош здесь работает. Я его знала, потому что смотрела сербские фильмы, но не знала, что он начал сниматься в России.
— А лично вы не были знакомы?
— Нет, конечно, мы познакомились только в этом году, в марте, на фестивале в Ханты-Мансийске. У меня было комбо— я познакомилась сразу с ним и с Кустурицей. Это самые большие фигуры, на данный момент, сербского кинематографа. Моя следующая мечта поработать с ними.
— Тогда почему вы приехали в Москву девять лет назад? О чем вы мечтали? Стать звездой?
— Нет, наверное, я никогда не стремилась к славе, популярности. Я люблю свою профессию за то, что она дарит людям эмоции, полет фантазии, возможность увидеть жизнь еще более красочной, чем она есть. Я чувствовала просветительскую миссию в нашей профессии, для меня это важнее популярности. В тот момент я готовилась к поступлению в Белград, а у нас в Сербии Станиславский входит в обязательную программу, чтобы поступить в театральный, тебе обязательно надо прочитать «Моя жизнь в искусстве». Поэтому я начала его читать, но была буквально на 20-30-й странице, когда к нам в класс пришли представители российского посольства и объявили, что есть возможность учиться в России бесплатно, спросили,есть ли желающие в классе. Я сразу: «Ого, это же интересно для актеров», они: «Мы не знаем, никто никогда в Сербии не пробовал», и то, что никто никогда этого не делал, меня очень подкупило.
— Вы были единственно в классе, кто высказал желание?
— В классе – да, но и вообще я первая студентка актерского мастерства из Сербии. Никто никогда даже не пытался поступать.
— Вы, видимо, очень смелая девушка, раз решились поступать в Щукинское училище, вообще не зная русского языка.
— Я, конечно, понимала язык, не все, но большинство, особенно когда говорили медленно,но мне сложно было говорить. Я пришла домой и сказала родителям, что люди из российского посольства предложили поехать в Россию учиться бесплатно, наверное, это очень круто, можно будет выучиться и стать актрисой. На чтородители ответили: «Ты с ума сошла? Какая Россия? Никуда не поедешь!», а я на юношеском максимализме и бунтарском начале, которое во мне есть: «Вы мне больше не указ, мне уже 18, могуделать, что хочу». Собираю вещи, беру остатки денег, которые я получила на свой 18-й день рождения. Причем мой отец в то время работал в аэропорту, как супервизор, и там была программа, что семья сотрудника может путешествовать за небольшие деньги. Я попросила папу сделать билеты, но он отказался, и я решила, что куплю их сама.
— И как прошло ваше знакомство с Москвой?
— Первый раз я приехала в январе, было -28. И был ряд смешных историй, как я тут жила, потерялась в метро, не понимала, как все работает. Все время путала линии, в сербском языке нет разницы между голубым и синим, это один цвет у нас – «плава», можно сказать «темно плава», а есть «светло плава». Поэтому я все время путала цвет веток, выходила на Арбатской, Смоленской все время не туда, не в ту сторону. А первое, что меня впечатлило, это масштаб, хоть я сама из столицы, из европейской страны, и сколько я потом путешествовала в разных городах Европы, но с Москвой ничто не сравнится, разве что соперничает Петербург.
— Есть знаменитая фраза из одноименного фильма «Москва слезам не верит». Насколько она применима к вашей жизни?
— Покуда я страдала и давилась слезами, от того, что у меня что-то не получалось, да. Но когда я собирала волю в кулак и шла вперед, Москва мне радужно открывала двери.
— Как вам учеба давалась?
— Самой большой сложностью было непонимание, что говорят педагоги. На курсе у нас было больше 30 человек, и у педагогов не было времени, чтобы именно мной заниматься и объяснять мне то, что можно было бы объяснить за пять минут. Сначала мне было стыдно переспрашивать, пока я не поняла, что вообще-то мне это нужно, они меня взяли, они знали, что я буду не все понимать, и если я продолжу так страдать и не понимать, то будет печальный результат. И я начала, может, даже где-то по-хамски останавливать педагога и говорить «я не понимаю». На мое удивление, педагоги мне подробно объясняли, со мной занимались, вызывали на отдельные встречи. Особенно наш художественный руководитель Нина Игоревна Дворжецкая. У нас были «часы худрука», куда раз в неделю в течение месяца должны прийти все 36 студентов, она со всеми общалась, в два часа худрука укладывалось восемь человек. Но со мной она встречалась каждую неделю, и каждый раз это было не 15 минут, а полчаса, чтобы мне все подробно объяснить. И в актерском мастерстве, и по жизни, Нина Игоревна была большой опорой, это человек, благодаря которому я сегодня в профессии. Если бы она тогда не поверила в меня, не говорящую по-русски, то ничего бы и не было.
— То есть у вас не было таких моментов, когда вы были под угрозой отчисления? Потому что не секрет, что в театральных институтах чуть ли не половину курса отчисляют на протяжении учебы.
— Да, в этом плане мне повезло, да и я старалась. У меня не было ситуации, когда меня хотели бы отчислить. В Сербии я училась на пятерки в филологической гимназии, поэтому с литературой было прекрасно, программу первого курса я уже читала в Сербии, как филолог. Щукинское училище в итоге я окончила с красным дипломом!
— То есть вы не с педагогом занимались, а все сами?
— Да. У меня еще были прекрасные однокурсники, которые мне всячески помогали. Русский всегда был где-то рядом со мной, хотя в школе я его ужасно не любила, вообще не хотела учить. Но когда поняла, что это мне нужно, то начала усиленно им заниматься. Хотя в Сербии все педагоги говорили: «Тина, ты же не говоришь по-русски, сложно будет, ты сначала год просто учи язык». А я отвечала, что актрисы нужны молодые и время терять нельзя, все время всем врала в Сербии —подругам, педагогам, что все понимаю, и мне все легко дается.
— Спустя девять лет вы почувствовали себя русской? Какие-то привычки, традиции переняли?
— Да, многое, теперь это часть меня. Но все же есть какие-то вещи, которые никогда не поменяются, потому что это вопрос менталитета и национального темперамента. Банально по истории, Сербию постоянно кто-то пытался завоевать, но мы сохранились благодаря семейным ценностям и какому-то внутреннему патриотизму. Потому что мы очень гордились и демонстрировали, иногда для кого-то и излишне, что мы сербы и мы держимся. Внутри меня есть эта гордыня, и не думаю, что смогу когда-то с ней справиться.
— А что в вас теперь русского?
— Наверное, я стала терпеливее, более понимающей, всеобъемлющей. Мне нравится, что в России в одной стране сочетается огромное количество всего разного, это видно и в литературе, и в театре, живописи, в людях, городах. Меня это поражает. И при этом есть какая-то складность и гармония. Я думаю, что Россия сделала меня более мягкой, женственной, теплой, спокойной, когда жила в Сербии, все время было ощущение борьбы, внутренний огонь-то у меня и сейчас есть, но он стал более структурированным и полезным.
— А пищевые привычки появились новые?
— Конечно, у нас в Сербии мясо — это завтрак, обед и ужин, все с мясом. И столкновение с кашей — особенные воспоминания. Первую кашу я попробовала у народной артистки Евгении Симоновой. Она бабушка моего однокурсника, и одним прекрасным утром мы с Лешей завтракали у его бабушки, это была первая каша в моей жизни. Овсяной каши я никогда не ела, как и гречневой, она для меня стала открытием. Творог тоже, когда впервые попробовала, долго к нему привыкала, у нас вообще творога и кефира нет.
— Что из русских блюд теперь среди ваших любимых?
— Сырники обожаю. Очень полюбила киевскую котлетку, это фантастика, такого в Сербии не делают. Оливье я и в Сербии ела, но в России оно вообще другое. У нас «оливье» называется «руска салата». Обожаю пельмени, вареники с вишней, с творогом. Вот рыбу не полюбила, поэтому русский деликатес икра — это не мое. Тут у меняплохие воспоминания, когда я была маленькой, дед взял меня на рыбалку и начал при мне потрошить рыбу, эта детская травма осталась навсегда,мне даже от запаха рыбы становится плохо.
— Обзавелись ли вы уже своим жильем в России?
— Нет, своего жилья, к сожалению, нет. Не знаю, сколько нужно зарабатывать, чтобы купить квартиру в Москве. А покупать квартиру где-то далеко с нашей профессией сложно, потому что деньги — время, и работа — время, а пока ты доедешь в центр Москвы откуда-то из Химок, то потеряешь пробы, возможности.
— Хотели бы иметь русский паспорт?
— Хотела бы, но пока его нет. В этом году стукнуло пять лет, как я отучилась и живу в России постоянно. Но, если честно, я бы хотела, чтобы мне просто вручили этот паспорт, потому что я с ужасом вспоминаю, как потеряла все нервные клетки, пока делала вид на жительство и временное проживание в миграционном центре. Российским гражданам невероятно повезло, что им никогда в жизни не приходилось туда ездить. Получить эти документы было очень сложно, пришлось совершить несколько поездок туда, а это от Бутово еще два часа на автобусе. Сейчас, когда у меня есть друзья с машиной, то мне было бы не так сложно, но в институте, когда у меня порой не было денег на метро, я должна была ездить туда несколько раз в месяц, стоять в очереди, ждать, терять время. Но сейчас пока нет острой необходимости делать российский паспорт, потому что с видом на жительство можно делать все, почти как с паспортом, только кредит нельзя брать. Единственное, ты должен находиться в России больше 185 дней в году.
— Тина, вы признавались, что сегодня ваше сердце благополучно занято. А как бы вы себя охарактеризовали, как влюбчивую барышню или скорее однолюба?
— Я очень эмоциональная, люблю людей, но внутри я однолюб. Я могу влюбляться в людей, потому что просто люблю их, но я не тот человек, который жаждет авантюр, приключений, романов. Я скорее про дом, уют, семью, преданность, мир между двумя людьми.
— Что вы скажите про мужчин — русских и сербов? В чем их отличие? И если заглянуть вперед, то кто скорее станет вашим избранником?
— На данный момент это, безусловно, русский мужчина. Когда я только приехала в Россию, мне казалось, что тут мужчины очень инфантильные, избалованные, никто не может взять себя в кулак и что-то сделать, все чего-то боятся, мальчики, избалованные мамами. Особенно относительно сербов, потому что в Сербии мужчина — это кулак, сила, воля, крепкость. Темперамент очень разный, у сербов ближе к восточным мужчинам. И когда я приехала в Москву, познакомилась с москвичами, студентами Щуки, не могла себе представить, чтобы я в жизни встречалась с кем-то из них. Все время чувствовала, что я их сильнее во всех смыслах. А потом поняла, что многое зависит от среды, все же я в творческой среде нахожусь, где в принципе мужчины более чувственные, мягкие, нежные. Поняла, что надо делить на 10 свои сильные заявления, потому что я не знаю всех российских мужчин, а только представителей творческой профессии. Когда начала знакомиться шире, то поняла, что не все такие, что это мои предрассудки. Мне безумно понравилось, что у нас в институте нельзя было женщинам поднимать, носить что-то тяжелое, например, стулья. Я все время думала, да что это такое, в чем проблема? В Сербии есть некое европейское равенство между мужчиной и женщиной, именно силовое. Понятно, что, если мужчина рядом, он мне поможет, но, чтобы я попросила кого-то мне помочь, такого нет в Сербии, женщина все делает сама. Женщины настолько горды, что иногда даже не хотят, чтобы мужчина что-то делал за них, в том числеи оплачивал за нее счет в ресторане, это является скорее оскорблением, чем подарком. Когда я пошла на свидание первый раз, и мне мужчина сказал, что оплатит счет, я на него посмотрела так: ты что обалдел, что ли?!У меня в голове была установка, что он считает, будто я не могу заработать так же, как он, и поэтому он меня унижает.
— На самом деле он просто считает, что в присутствии мужчины дама не должна платить.
— Когда я это поняла со временем, мне очень понравилось. В России мужчины тебе открывают дверь, есть какая-то ласковость в общении, нежность, комплименты делают. Отсутствует грубость, часто присущая сербским мужчинам. Мой мужчина из Петербурга, и вот эта его питерская интеллигентность вместе с сильным характером меня обескураживают.
— То есть можно сказать, что менталитет русских мужчин вам ближе?
— Да. Я это поняла, когда в какой-то момент вернулась в Сербию, у меня там был роман, я училась в России, и мы пытались сохранить отношения на расстоянии. Но спустя время я приехала и вдруг поняла: «Господи, чего ты такой грубый, нахальный? Зачем ты на меня выплескиваешь свой темперамент, я и так все понимаю. Не надо со мной так разговаривать». Я поняла, что быть с ним нереально, хотя раньше, когда мы встречались, его поведение казалось нормальным. И в России я всех сравнивала с ним, а потом мое отношение к нему изменилось.
— Что сегодня вам говорят родители, которые поначалу категорически не хотели отпускать в Россию?
— Когда родители приехали на премьеру фильма «Москва слезам не верит. Все только начинается», они были в полном восторге. Они поняли, как для меня это важно, увидели меня на сцене в театре Наций, в спектакле «Пастух и пастушка» и поняли, что это другой масштаб и уровень, нежели в Сербии. Что еще меня подкупило в России, это когда я увидела, что здесь целая культура хождения в театр, люди приходят действительно за эмоциями,наряжаются, для них это важное событие. Я поняла, что ради таких благодарных зрителей, которые понимают смысл театра и произведений искусства, стоит заниматься своим делом. В Сербии к театру очень повседневное отношение, это более развлекающая штука, нет такого погружения, в основном люди не любят серьезные спектакли, им важнее, чтобы их повеселили.
— На Первом канале состоялась премьера сериала «Москва слезам не верит. Все только начинается», где у вас главная роль. Что стало самым сложным на этом проекте?
— Мне кажется, ничего сложного не было, было очень хорошо. Я так люблю этот проект, потому что там было невероятное количество безусловной любви, веры, творчества, какого я не чувствовала нигде. Я просто пропала от счастья. И даже когда смена длилась 17 часов и через шесть часов надо было вставать, чтобы пойти на новую смену в 15 часов, я понимала, что могу все.
— Вас так вдохновлял режиссер Жора Крыжовников?
— Да. Жора Крыжовников умеет собирать команду, собирать вокруг себя хороших людей, больших талантливых профессионалов — артистов, техников, операторов, декораторов, костюмеров. И у них очень сильный творческий тандем с его женой Ольгой Долматовской.
— Как вам работалось с Ваней Янковским, с которым у вашей героини и романтическая, и одновременно драматическая линия?
— Он хороший, чуткий, нам всегда было о чем поговорить, мы на многое одинаково смотрим. Мне повезло вообще со всеми коллегами в этом проекте, они все замечательные.
— Вы успели поработать со многими российскими артистами и даже легендами. От кого вы получили больше всего опыта, поддержки?
— Наверное, от Евгения Витальевича Миронова, с которым я поработала в театре Наций. Он для меня стал сильной фигурой, я обалдела от этого уровня таланта, профессионализма, чуткости.
— Также в декабре выходят «Елки-12», что за роль вам там досталась? И есть ли в Сербии подобные долгоиграющие новогодние киноистории?
— К сожалению нет. Очень бы хотелось, чтобы появились, потому что это прекрасная семейная традиция. Мы в основном смотрим «Один дома» или «Гарри Поттера». Быть причастной к такому традиционному русскому фильму для меня большая честь, это был интересный опыт. Мне досталась роль девочки Ани, очень смелой и трогательной, которая решила в Новый год сделать все так, как она мечтала. Решила, что Новый год — это шанс, чтобы осуществить мечту и познакомиться с мужчиной, который ей очень нравится.
