Анастасия Микульчина: я просила у Бога, чтобы Он послал мне человека верующего
На телеканале «Россия» скоро начнется показ сериала о легендарном советском адмирале Николае Кузнецове, проект был создан при поддержке Института развития интернета. Одну из главных ролей сыграла известная российская актриса Анастасия Микульчина. Для нее это уже не первая роль в военных драмах, сама Анастасия говорит, что тема войны для нее всегда очень личная, и она с радостью откликается на приглашение принять участие в таких проектах. О своей новой роли, поэзии и формуле любви актриса откровенно рассказала в интервью «ТН».
— Что привлекает вас в ретроспективе, военных фильмах?
— Меня, если честно, очень радует, что наш кинематограф постепенно утрачивает интерес к теме маньяков или лихих семейных драм, и больше обращает внимание на реальных персонажей нашей истории, которые незаслуженно обойдены вниманием, и не только в кино. Наконец-то! Как говорится, нет лучшего романа, чем человеческая судьба.
— Почему так происходит?
— Я считаю, нужно еще больше рассказывать подрастающему поколению о различных исторических страницах нашей истории, таких героях, как Николай Кузнецов. Сколько можно смотреть на свои социальные увечья, кино про шизофреников, маньяков, про больных и неудавшихся людей? Сегодняшний контент — я даже не могу это назвать фильмами — все зациклено на том, какие мы все убогие, серые и неполноценные. Как поросята, хлюпаемся в своих пороках, носимся с ложной толерантностью, как с писаной торбой, отстаиваем права на какие-то пороки. Вместо того, чтобы вспомнить о более сильных примерах: а кто у нас были настоящие герои? А чьей кровью полита наша святая земля? Конечно, когда мне предлагают роли в историческом кино, я с особым вниманием к этому отношусь, с благодарностью, что меня пригласили.
— То есть выбор перед вами не стоит — играть или не играть?
— Всегда отдаю предпочтение светлым, основанным на реальных событиях проектах. Другое дело — где гарантия, что это будет хорошо? Хотелось бы, чтобы продюсеры больше уделяли времени для подготовки, чтобы съемочный процесс был более размеренным и творческим.
— Образ первой супруги Кузнецова вы сами собирали? Или он был вам предложен?
— О моем персонаже мало что известно, все хранится в секретных архивах. Ориентировались на факты биографии Кузнецова, что у него была первая жена, но как она выглядела и какие были взаимоотношения — этого нет нигде, кроме того, что у них общий ребенок. Поэтому, с одной стороны, мне было легче, ведь я могла сделать любую Наталью. А с другой — плаваешь в океане фантазий. И то, и другое, и третье хочется изобразить. Мы собирали образ мозаично, начиная с поисков внешности, прически… Много раз меня вызывали на грим, сперва получился образ просто красивый и соответствующий времени, а чего-то не хватает. Какой-то остроты характеру. Придумали жесткий завиток — крутой и упрямый, как внутренний мир героини.
— У вас раньше никогда не было таких образов в кудряшках…
— Художник по гриму предложила добавить немного острохарактерности, чтобы как бы слегка сломать визуальную гармоничность. И это сработало. Вначале эти кучеряшки кажутся бравурными, игривыми, а во время военных действий это уже яркий контраст со смертельной действительностью. Кудряшки — как антитеза жестоким реалиям войны. И моя героиня всегда на каком-то психологическом стыке, на конфликте. Наверное, это и объединяет их с главным героем.
— А как выстроился любовный треугольник Кузнецова?
— Мы не хотели играть историю банального любовного треугольника. Хотели рассказать историю не каких-то примитивных страстей, не битву телочек вокруг мужика. Там Это были глубокие и сложные отношения не глупых и не посредственных людей. Вера — это олицетворение ласки, женственности, домашнего уюта, которого Кузнецову так не хватало в вечном боевом ритме жизни. А Наталье он мог быть просто товарищем, объясняться с ней без экивоков, прелюдий, не боясь ее ранить. Она такая его боевая спутница жизни. С ней можно было и папироску вместе выкурить, и поговорить, как дела на фронте.
— А ваше отношение к людям в погонах, к военным?
— Самый краткий ответ, наверное, будет: «Я помню, я горжусь». Мой дед дошел до Вены и до Праги. Я патриотизм впитала с молоком матери, с семейными рассказами, с фильмами, на которых мы все выросли. У меня два старших брата окончили военные училища. Военные — это всегда для меня эталон мужественности и надежности в жизни.
— Когда снимаетесь в военных фильмах, не накатывают фобии? Вы же видели своими глазами войну в Приднестровье, когда стреляли на соседней улице.
— Не на соседней, а на моей — по моей улице вошли танки в город. Какие-то смутные тревожные воспоминания накатывают, но фобиями я это назвать не могу, потому что в детстве все, даже такие экстремальные моменты, кажутся приключением. Детство все окрашивает позитивным светом — это факт. Это, скорее, опыт души или сакральный опыт предков.
— Почему для продолжения учебы в вузе вы выбрали Питер, а не Москву?
— Отчасти из-за того, что с Питером у меня более тесное знакомство произошло и первая любовь. Я благодарна родителям, что они нас в детстве много куда возили, от Прибалтики до Средней Азии. И Петербург произвел на меня неизгладимое впечатление. В школе у меня любимым предметом была мировая художественная культура. К одиннадцатому классу я была уже достаточно подкована в основных стилях архитектуры, в понимании золотого сечения, гармонии в сочетании цветов. А где лучше всего это увидеть воочию? Только в Северной столице! Поэтому даже вопросов не было. Конечно, мама говорила, поезжай в Москву, там и дядя у меня жил в то время, и вузы престижные. Но я сказала, нет, я же не как все, я так не могу. Хотя потом пришлось забрать свои слова обратно. (Улыбается.) Теперь я с таким же удовольствием восхищаюсь Москвой, ее наследием, ее глубиной и многоуровневостью.
— Если Питер — это «город-растворитель», как вы его назвали в одном из своих стихотворений, то Москва — что?
— Вдохновитель. Однозначно! Я не могла не встретиться с Москвой. Это первая строчка из моего стихотворения:
Я не могла не встретиться с Москвой,
Не слиться с городом-рекой,
Потоком языков, локтей, нарядов,
С июньским пухом тополей,
С оркестром улиц, летних дней,
Фонтаном птиц, палитрой лиц, духов и ядов…
Как бы я ни любила Питер, но у меня, пока я там жила, никогда не вырвались слова: «Спасибо тебе». А вот в Москве я частенько так говорю, когда еду с работы в машине уставшая, или возвращаюсь после какого-то личного события, нет-нет, да и вслух вырывается: «Москва, спасибо тебе за эту встречу, за это знакомство, за эту возможность». Как будто ты ничего не планировала, но так сложились звезды, что именно здесь в моей жизни случилось самое важное событие.
— Ваш поэтический талант произрастает из вашего Пушкинского лицея в Бендерах?
— Можно и так сказать. Моя учительница по русскому языку и литературе сыграла немаловажную роль, привила мне любовь и к поэзии, и вообще к литературе. Мое первое стихотворение было заданным сочинением на тему «Мне грустно от того…», я решила написать его в стихах. Потом был период долгого затишья, но затем опять какая-то музыка полилась мне в голову, которую надо было записывать. Сейчас уже третий сборник стихов готовится.
— Стихи — это ваша рефлексия или желание высказаться?
— Всегда бывает разный повод. Иногда это выход грусти. Я благодарю Господа, что у меня есть такой выход — не в бутылку, не в наркотик, а в композицию слов и звуков. А иногда, наоборот, — когда переполнено сердце радостью, звучат слова и рифмы, какие-то образы приходят. И появлению этих стихов я благодарна больше всего потому, что именно в них какой-то терапевтический эффект содержится.
— А вы из какой эпохи себя ощущаете? Серебряный век, наверное?
— Нет, Боже упаси! Я так любила Серебряный век, когда была в школе, а теперь думаю: там же одна бесовщина и мистификация. И все они плохо закончили. Посмотрите, до чего они все доколдовались! Нет-нет-нет, я точно не из их рядов. (Улыбается.) Вообще зачем себя ограничивать каким-то временным периодом? Времени же нет, и нет расстояний. Мы христиане, и мы живем вечно.
— Вы признавались, что в детстве вы были интровертом по натуре. Вас не очень тянуло коммуницировать со сверстниками. Тем не менее решили выбрать такую публичную профессию. Почему?
— Если честно, то я очень рада таким своим переменам. Я давно поняла, что один ты в поле не воин. Мне еще импонирует пословица «Хочешь идти быстро — иди один. Хочешь идти далеко — иди вместе». Я понимаю, что это яканье везде и всегда, к которому современность приучает — это тупиковый путь. Сила все-таки в наших близких, в отражении окружения, ты так много можешь в этом познать. В нашей жизни нет случайных людей, начиная с близких родственников и заканчивая прохожими. Столкнешься с кем-нибудь в булочной, в лифте, поговоришь, обронишь слово и внезапно найдешь ответ, на вопрос который тебя давно мучил, и который не мог найти ни в интернете, ни в книгах…
— Почему в вашей профессиональной жизни нет театра?
— Не знаю даже. Может быть, это какая-то фобия. (Улыбается.) После выпускного из театральной академии у нас были показы, и это было как-то все натужно, пошло, словно коней на ярмарке выбирали. Думаю, оттуда у меня какая-то психотравма, связанная с показами. А еще я не люблю быть привязана к расписанию, одному и тому же коллективу. Хотя, с другой стороны, на съемках бывает очень жалко расставаться с некоторыми коллегами. Я очень благодарна кино, что во время съемок я могу путешествовать по миру, открывать для себя новые места. Театр я, конечно, люблю, восхищаюсь им, часто бываю на спектаклях и всегда восторгаюсь актерами, которые десятилетиями служат в театре. Кто знает, может быть, все это у меня еще впереди. Я еще по натуре такой вечный студент, мне кажется, я где-то что-то недобрала, недоучила. Может, мне надо от этого чувства отказаться. Скажу так, если мне сильно припечет — обязательно попробую выйти на театральную сцену.
— Есть же антрепризные форматы.
— Ой, нет, там такой репертуар — ужас! Были такие предложения, но я сразу отказалась.
— У вас прекрасная творческая семья, где все начиналось со служебного романа и развивалось стремительно. Как проходил этот переход от профессионального к личному?
— На первой встрече мы с Артемом практически поругались, когда поспорили на тему Бога, Евангелия и так далее. Я вообще не хотела к нему идти на пробы в «Медиатор», и когда вернулась домой, сказала, что пообщалась с не очень хорошим человеком. Даже забыла, что за проект. После того как все-таки было два съемочных дня, я гуляла с собакой и записывала в телефон стихи. Только я записала последнюю строчку, мне вдруг приходит сообщение: «Ну как ты в целом?» И подпись: «Это Артем». А я не понимаю, от кого, у меня и знакомого Артема вроде бы нет. Потом еще сообщение: «Режиссер». Я думаю: «Что я буду писать? Как я в целом? Что я в целом?» И взяла и отправила эти стихи в качестве ответа. А он пишет: «Так что? Я выезжаю?»
— С места в карьер? А вы что?
— Написала: «Нет, не так быстро, давайте подождем. До завтра)))». Я никогда не то что не стремилась, а наоборот, — мне всегда казалось таким банальным искать себе пару на работе. Я сознательно избегала таких отношений. А сейчас думаю: какая же была дурочка, это же так интересно — заниматься одним делом и строить личные отношения. Но мне всегда не хотелось сплетен. А сейчас, когда у меня спрашивают, кто он, я отвечаю: банально — режиссер. Единственное, чего я просила у Бога, чтобы Он послал мне человека верующего. Неважно, кем он будет, какой возраст, профессия. Так и случилось. На первом свидании Артем вдруг сказал: «Ну что, будем венчаться Анастасия Александровна». И это было так просто и поразительно, как только то, чего ты всю жизнь ждешь.
— «Медиатор» благодаря вам получился вдвойне судьбоносным для Артема — самым его успешным фильмом, если судить по рейтингам.
— Не знаю. Но Артем признается, что он очень поменялся с момента нашей встречи. У него стали другие цели, другой подход к профессии. Меня это очень радует.
— Не ждать ли нам такого продолжения, как в мировом кинематографе, когда такой союз становится не только образцом и примером для всех в плане семейных отношений, но творческих? Были же примеры — Федерико Феллини и Джульетта Мазина, Вуди Аллен и Миа Ферроу, Жан-Люк Годар и Анна Карина.
— Очень надеюсь. Мне такие примеры импонируют, это вдохновляет. Другое дело, что у нас пока кино продюсерское. Не всегда профессиональное мастерство является залогом успешности продаж проекта и не всегда режиссеры свободны в приглашении того или иного актера.
— Тем не менее совместный проект «Жар» у вас уже есть. Будем надеяться, что он превзойдет «Медиатор».
— Да, проект действительно «жаркий». (Улыбается.)
— Нет ли в отношениях, когда два творческих человека, слишком много профессии в свободное время?
— Нет, вообще не много.
— Вы не обсуждаете какие-то творческие моменты, когда вместе?
— Обсуждаем, но это все гармонично. Одно в другое перетекает. Мы обсуждаем и не связанные с кино вещи, как путешествие или вдохновение природой, постройку дома — все это происходит совместно и интересно. Какие-то вещи, наоборот, — могут натолкнуть на то, чтобы использовать в следующей экранизации.
— Каким одним словом вы охарактеризовали бы Артема?
— Любовь! Кареглазое шило моё.
— А стихи ему вы посвящаете?
— Да, таких очень много.
— Насколько вы предприимчивы с точки зрения зарабатывания денег?
— Я очень плохо считаю деньги — есть такой грех. Мне Артем часто говорит: тебе надо какое-то свое заведение открыть красивое, уютное, со вкусной едой — у тебя получится. Я сама такой визуал, люблю с цветами и формами работать, готовить на кухне и подавать дома красиво еду. То, за чем люди ходят в ресторан, я устраиваю дома. Но на профессиональном уровне все же иначе, нужен профессиональный менеджмент, жесткая финансовая политика. Чтобы не работать на потеху, а чтобы проект приносил какую-то прибыль. Но это все уже в планах
— А какая кухня вас больше всего вдохновляет? В каком месте Земли вы чувствуете себя как дома?
— В том месте Земли, где есть море, я чувствую себя максимально комфортно. Поборовшись со своим телом и погодой 15 лет в Питере, я поняла, что климат для меня — очень важен. Я люблю, когда тепло, когда влажно, когда рядом есть водоем — в идеале море или океан, есть лес или джунгли. И средиземноморская кухня, конечно, мне очень подходит.
Евгений Николаев
фото: личный архив, телеканал "Россия"
