Дмитрий Чеботарев: если бы я был одинок, то давно сошел бы с ума
фото: Данил Головкин, пресс-служба Okko, личный архивДмитрий Чеботарев — один из самых востребованных сегодня актеров российского кино, только в этом году выходит порядка десяти громких проектов с его участием. В онлайн-кинотеатре Okko в марте состоялась премьера новой криминальной драмы «Улица Шекспира» — история о том, как ради спасения дочери перспективный московский адвокат возвращается в цыганский табор, из которого был изгнан много лет назад. Главную роль в сериале — адвоката Михаила Деметрова, сыграл Дмитрий Чеботарев. О том, почему ему было важно сыграть в этом проекте, цыганском родстве, чудесах и источнике силы в своей жизни, а также о любви к профессии и своей семье, Дмитрий рассказал «ТН».
— Неужели у вас правда в роду есть цыгане? Или вы это в шутку сказали режиссеру Данилу Чащину, узнав, что он готовится сниматься проект «Улица Шекспира»?
— Говорят да, по отцовской линии мой дед и бабушка, по слухам, были цыганских кровей. Потом уже цыгане мне сказали, что фамилия Чеботарев часто встречается у цыган и даже у тех самых котляров, которым является мой персонаж Михай. Это какое-то совпадение вселенского масштаба.
— Видимо, режиссер это почувствовал.
— Не знаю, либо я выпросил, чтобы он взял меня на пробы. Они были долгие, непростые, он меня помучил, но это привело к нашей третьей совместной работе. Ранее мы работали в сериале «Райцентр» и спектакле «Последнее лето» в Театре Наций.
— Что для вас стало ключевым моментом в этой истории? Чем заинтересовал проект?
— Замечательный сценарий, который написал Олег Маловичко, замечательная команда, прекрасная роль, объемная, где можно попробовать быть сильным и страшным, слабым, влюбленным, подлым… Можно быть живым человеком с его страстями. Поэтому тут были только плюсы.
— Потребовалась какая-то специальная подготовка, чтобы сыграть настоящего цыгана?
— Язык учил, брал уроки верховой езды, танец цыганский разучивали. Но самым сложным все же был цыганский язык, потому что я не мог никак найти хоть какого-то соприкосновения с известным мне языком, чтобы как-то опереться, приходилось сидеть и заучивать побуквенно. Очень красивый язык, своеобразный, но это было сложно.
— А самый памятный момент на съемках?
— Каждый день памятный, потому что мне нравится этот проект, и я надеюсь, что в конечном результате все получилось так, как мы хотели. А сложно было с конями. Хотя это не первый мой опыт, я езжу верхом и уже снимался с лошадьми, просто конь тоже личность, и от него многое зависит.
— Тут у вас был один конь?
— Два, один был флегматичный, который не хотел ничего делать, а другой, наоборот, — абсолютно непредсказуемый, горячий, к которому лучше не подходить. Всегда особенно запоминается, когда мы начинаем съемки и когда заканчиваем. Для меня важен эмоциональный шлейф от проекта, с каким ощущением я ухожу из него. С тем же ощущением, что я пришел, или у меня поменялось отношение, и хочу ли я дальше с этими людьми работать, хотел бы встретиться вновь?.. И тут, да, как говорит наш режиссер, цитируя другого режиссера: «Самое важное найти своих и успокоиться». Мне кажется, тут нам удалось стать друг другу своими и спокойно сделать этот проект.
— В истории акцент сделан на личную линию вашего героя, а насколько вам просто или нет играть любовь?
— Я считаю себя человеком, который искренне любит, значит, мне это чувство знакомо, ну а дальше уже вопрос сценария и ситуации. Надеюсь, мне удалось передать искренние чувства персонажа, потому что играть любовь — это одно из самых сложных, что приходится играть.
— Что вы знали о цыганах до съемки в проекте и сильно ли изменилось ваше мнение о них после?
— Я знаком с цыганами, у меня есть приятели, мы учились в параллели с цыганским курсом, я читал книгу «Родился я в таборе» Николая Сличенко, еще когда учился в Хабаровске. Цыганский мир был от меня не так далек, конечно, я глубоко не погружался, но все же для меня это не было шоком и открытием.
— Как в вас проявляется та самая горячая цыганская кровь?
— Не знаю, наверное, в импульсивных решениях, хотя тоже на меня не похоже, я, наоборот, могу долго думать и взвешивать. Наверное, во мне это проявляется тем, что я все время эту горячность в себе подавляю, и только на территории ролей из себя выпускаю. А в жизни я очень спокоен и умиротворен.
— Цыгане, несомненно, обладают магическими способностями, чувствовали ли вы их в себе? Может, случались в вашей жизни события, которые именуют чудом?
— Нет, такого со мной не происходило. Но вообще, жизнь — чудо, родиться — чудо, жить, каждый день просыпаться, иметь людей рядом, которые тебя любят и которых ты любишь, — все это чудо. Я видел, как рождается ребенок, — это чудо, и в такие чудеса я верю. А что касается магических способностей, думаю, нет.
— А интуиция у вас хорошая?
— Мне кажется, да. Говорят, что есть такое понятие, как цыганская удача, вот она у меня есть. Я очень удачливый человек, удача на моей стороне (тьфу-тьфу-тьфу, стучит по столу. — Прим. ред.). Это, наверное, то, что мне даровано за какой-то хороший поступок.
— Запомнилась история, рассказанная вами в интервью, про маленькую девочку, которая подарила вам цветок после спектакля и тем самым подтолкнула двигаться дальше. После такого хочется тоже подбадривать других, но, как будто, во взрослом возрасте это делать тяжелее — сложно быть искренним. Насколько у вас это получается?
— Нет, не сложно. Стараюсь, надеюсь, что получается, и кому-то я помогаю.
— Вы умеете почувствовать момент, когда нужно сказать правильные слова, протянуть руку помощи человеку?
— Порой и слов не надо, просто нужно быть рядом и положить руку на плечо. Конечно, в суете можно что-то упустить, но я стараюсь не упускать. Иногда бывает, что ты теряешься и не знаешь, что можно с этим сделать, а иногда бывает, что ресурса не хватает. Если даже не копаться в каких-то личных вещах, то вот приходят зрители ко мне на спектакль и порой очень много людей ждут меня после спектакля. И для меня важно с каждым пообщаться, уделить время и что-то сказать, подписать, потому что люди пришли и мне нужно с ними поделиться своей энергией, они приходят за ней, так же, как и они мне свою приносят. Поэтому, я надеюсь, это тоже кому-то помогает.
— Как у вас сейчас с театром отношения складываются после того, как ушли из театра Станиславского? Хватает вам сейчас театра?
— Да, театр как явление из жизни не ушел, я просто забрал трудовую. Грубо говоря, я просто ушел из здания, с государственной работы. Моя трудовая лежит дома, и теперь я могу приходить в любой театр как приглашенный артист и играть все, что мне захочется. Потому что уже давно начались конфликты графиков, и я понимал, что не могу подводить театр, и, с другой стороны, не могу подводить полторы сотни человек съемочной группы, заставлять ждать и под меня подстраиваться. Поэтому эти качели в какой-то момент привели меня к тому, что пришлось пойти к художественному руководству и сказать, что я вынужден принять решение об увольнении. Спасибо Борису Юрьевичу Юхананову и Ирине Вячеславовне Золиной за то, что приняли мое решение, мы прекрасно пообщались и договорились о том, что если захотим дальше сотрудничать, то я могу себе в этом не отказывать, двери открыты. У меня есть спектакли в Театре Наций и на Бронной, независимые проекты, будем в ноябре еще выпускать, масса предложений из хороших театров, с интересными ролями. Но сейчас нет, к сожалению, времени, буквально месяц назад отказался от двух главных ролей у классных режиссеров. Мой график расписан до начала ноября.
— Как вы выдерживаете такой ритм работы? Поделитесь, как не довести себя до эмоционального и профессионального выгорания?
— Я просто очень люблю свою работу, а как можно устать от того, что ты любишь? Организм, конечно, устает, у меня был момент, когда меня утвердили в один проект, но я честно признался, что на данном этапе не смогу ничего дать физически, эмоционально, никто не получит от этого удовольствия. Вы получите пустой сосуд, который можно ставить в разные углы, но он не будет ничем наполнен. Сказал, что боюсь подвести и мне надо уехать отдохнуть, я отдохнул две недели и почувствовал себя снова наполненным. У меня есть семья, которую я люблю и которая для меня источник силы, если бы я был одинок, то, наверное, давно сошел бы с ума.
— А еще какое-то место силы у вас есть?
— С появлением семьи — нет. Конечно, когда я куда-то езжу благодаря своей работе — Байкал, Эльбрус, Минеральные Воды и прочие, конечно, это все невероятной мощи энергетической места и, конечно, побывать там дорогого стоит. Но определенного места, куда бы я, как Василий Шукшин, уезжал в деревню, такого у меня нет пока.
— А есть у вас общие занятия с семьей, которые компенсируют долгое отсутствие дома?
— Когда я приезжаю, то мы стараемся побыть вместе, для нас совместный ужин — уже радость, пойти с детьми гулять, купить им подарки, на самокатах покататься. Сейчас была ярмарка новогодняя, и мы облюбовали на бульваре московские пышки и крендели, каждый день ходили туда и объедались. Сейчас в Москве настолько развит досуг, что даже если просто выйти на улицу, то уже можно получить массу эмоций. В масленичную неделю дочка моя ходила на блины, на китайский новый год она попала на шествие с драконом, получила невероятные эмоции. Для нас важно просто побыть вместе.
— Вы с Лизой та пара, глядя на которую, люди снова начинают верить в любовь, а любовь меняет людей…
— Мы надеемся на это, верим и хотим, чтобы и дальше так продолжалось. Для нас это очень важно, надеюсь, тут никогда ничего не изменится.
— Можете вспомнить, каким вы были до встречи с Лизой?
— Нет, туда даже копать не хочется. Пусть это будет моим актерским багажом, пусть я буду использовать его только в профессии, не возвращаясь туда. Кстати, с рождением детей у нас появилась с Лизой забава — пытаться вспомнить, как мы проводили время без детей. И мы понимаем, что словно и не жили. Мы сидим и думаем, что можем сделать? Ну, можно сходить в кино, это 2-3 часа, в сутках остается еще 21 час, поспали 7-8 часов, в кафе сходили, в бар, а еще что? Куда уходило время? Сегодня вот только разговаривали, сколько раньше было потраченного впустую времени. Помню, я каждый день ложился днем поспать. А сейчас все заполнено, ты впустую не тратишь ни минуты, все время чем-то занимаешься, поэтому прекрасно, что у нас есть дети и много работы. Порой такое ощущение, что мы и не жили по-настоящему до рождения детей.
— Вашей дочке Иванне в этом году семь лет, готовитесь уже к школе?
— Выбираем, ищем, потому что ей будет 7 лет в октябре, а не все школы берут с 6 лет. Думаем, выбираем, что ей подойдет, потому что она девочка нежная, трогательная, творческая. Иванна занимается рисованием, балетом, гимнастикой, вокалом, на фортепиано учится, ей все это очень интересно. А сыну интересно пинать мяч, как только я прихожу домой, он сразу кричит: «Папа, гол!», достает мяч, и мы его пинаем.
— Дочка у вас в три года сочиняла сказки, и вы даже выпустили книгу «Ивашины сказки». А сын Кай в свои два года какими еще талантами удивляет? Чей характер в нем узнаете, свой или супруги?
— Сын очень сильный, нежный, умеет признавать свои ошибки, просить прощения, он сам себе на уме, и я в нем это ценю. Для него важно сейчас, чтобы он получал удовольствие от того, что делает. И когда Кай от чего-то перестает получать удовольствие, он не будет рутинно этим заниматься, а скажет: «Мне это больше не нравится», вернее не скажет, а покажет. Если дочка начала говорить в полтора года, то сын пока базовыми фразами изъясняется: «мама, папа, люблю, вода, пить, спать».
— Вы сами человек планирования или предпочитаете двигаться вперед и брать те возможности, которые дает жизнь?
— К сожалению, я не человек планирования, но очень хочется научиться вести ежедневник. Жена вот умеет, а я нет, и порой я ей очень завидую, потому что нужно приучать себя к структурированию жизни.
— Какие моменты в жизни вас вдохновляли последнее время?
— Сейчас очень много работы, и эмоции уходят туда. В этом году пока важных личных событий не случилось, три премьеры было, и еще четыре впереди. А вот в прошлом году книга у дочери вышла, это было что-то потрясающее, надеюсь, в этом году что-то такое тоже произойдет.
— Ну как минимум дочка в школу пойдет...
— Не факт, мы будем смотреть, как дочь сама решит, будет ли готова. Мы ничего не навязываем, только направляем.
