Сергей Рогожин: Пугачева открыто пыталась меня «склеить»
Легенда и кумир миллионов российских меломанов Сергей Рогожин — один из немногих исполнителей, кому за свою карьеру удалось покорить музыкальный олимп сразу в двух стилях — рока и эстрады. Сначала он стал рок-звездой в составе группы «АукцЫон», затем в течение 13 лет был бессменным солистом мегапопулярной группы «Форум». О том, как лучший рок-певец Питера стал идолом эстрады, почему он не ответил взаимностью на сердечные чувства Аллы Пугачевой, и что он считает главной ошибкой жизни, певец откровенно рассказал в эксклюзивном интервью «ТН».
— С каким настроем шли в новое шоу на телеканале НТВ «ВИА Суперстар!», в котором за звание «суперстаров» борются восемь музыкальных коллективов, которые были популярны в 80-90-е и нулевые?
— Для меня это один большой эксперимент, ведь в таком конкурсном формате я еще не участвовал. У меня всегда было легкое ощущение, что свой главный конкурс я уже выиграл. Но мне было очень интересно попробовать, тем более в таком по-настоящему супершоу. С технологичной точки зрения, на мой взгляд, у шоу «ВИА Суперстар!» просто нет равных на телеканалах, а работа команды проекта меня просто восхищает. Все, начиная от вокальных педагогов и заканчивая костюмерами, гримерами, — большие профессионалы, я уж не говорю про постановщиков номеров, балетмейстеров. Колоссальная командная работа!
— Когда посмотрели список участников, не появилось ощущение, что вам там равных нет и будет не очень интересно?
— Было первоначально такое чувство, но оно оказалось ошибочным. На старте я понимал, что в проекте может только два реальных претендента — «Белорусские песняры», и я себя скромно к этому тоже относил. На других смотрел немного снисходительно, даже закралась мысль, что будет, пожалуй, как-то скучновато. Но, когда начался проект, я понял, что команда «Суперстара!» — просто волшебники и смогут раскрыть истинный потенциал любого исполнителя. Они буквально сделали из нас улучшенную версию себя. Правда, в середине съемок проекта у меня возникли проблемы со здоровьем. Встал вопрос: либо делать операцию, но тогда я бы подвел команду проекта, либо потерпеть. Выбрал второе, но терпеть пришлось сильно, работал на сцене я уже на обезболивающих уколах.
— Это как-то отразилось на выступлениях?
— К сожалению, да. Я был ограничен в плане возможностей постановок номеров. Мог бы потанцевать, подвигаться, я вообще люблю все эти вещи на сцене. Но было сложно это делать физически, но мы выжали все по-максимуму, что возможно было сделать на тот момент.
— Когда вы смотрели состав жюри, кого-то опасались?
— Ну чего мне можно опасаться? Стаса Пьеху я помню, когда он был маленьким мальчиком. Мы с его бабушкой выступали в одних концертах, и его Эдита Станиславовна всегда брала на концерты, просто его не с кем было дома оставить. Я ему это даже напомнил. (Улыбается.) Лера Кудрявцева милая блондинка, которая высказывает мнение обычного человека, непрофессионала в музыке. Но такой человек тоже, я считаю, нужен в жюри. Наташа Королева музыкант, она добрая душа, всегда понимала артистов. А вот Сережа Соседов — такой уникальный персонаж, от которого не знаешь, чего ожидать.
— Песня «Оранжевое небо», которую вы впервые исполнили со сцены в детском возрасте, стала для вас судьбоносной при выборе профессии. А какая еще песня для вас знаковая?
— Думаю, это песня «Ревность». Когда я пришел в группу «Форум», из меня упорно пытались лепить Виктора Салтыкова, практически принуждали меня к тому, чтобы я подражал ему в пении, ведь на первых порах пришлось исполнять его репертуар. Это потом стали писать специально для меня. И вот у «Форума» появилась песня «Ревность», которую написала Лора Квинт и которая показала меня совсем с другой стороны, что я уже самостоятельная творческая единица, драматический исполнитель, а не копия Салтыкова. Можно сказать, эта песня меня и сделала таким, каким меня знают.
— Но перед «Форумом» у вас был «АукцЫон» — абсолютно культовая группа. Разве не он заложил творческую базу?
— Конечно, нет. До «АукцЫона» я вообще пел только классику — романсы, арии из опер. Я же пришел в группу прямиком из института культуры, угодил в этот полупанковский андеграунд весь такой из себя «интеллигент в маминой кофте». Мне ребята признались впоследствии, что первые полгода при мне боялись ругаться матом.
— Они вас жалели или просто не хотели испортить?
— Мы взаимно влияли друг на друга, можно сказать, переопылялись. Именно они привили мне здравый цинизм, потому что моя интеллигентность в их понимании мира просто зашкаливала и мешала жить. «АукцЫон» жестко и основательно окунул меня в реальную жизнь, которая «не в розовых очках». Это был очень смелый эксперимент в моей жизни.
— Образ, в котором вы выступали — эполеты гусарские, — это вы сами придумали?
— Да, это я придумал. Я поставил себе режиссерскую задачу, как поинтересней подать свой первый выход на концерте в питерском рок-клуб. Выбрали тему, что я буду в стиле а-ля разорившийся граф. Во время выступления Олег Гаркуша забегал за кулисы и накидывал мне на лицо и голову длинный алый шарф полупрозрачный, легкий шелковый. Он стоял за моей спиной и держал концы этого шарфа. Я с закрытым шарфом лицом и головой выходил на публику, и когда мне уже надо было начинать петь, он эффектно сдергивал шарф — ну чистый постмодерн же, просто открытие памятника самому себе. (Улыбается.)
— Буйство, эпатажный перфоманс на выступлениях «АукцЫона» — это тоже режиссура или последствия злоупотребления известных веществ?
— В нашей группе никто не употреблял наркотики — это было табу. Более того, могу сказать, что я дожил до 60 лет и за все время ни разу даже не попробовал ни в каком виде. Алкоголь — да, употребляли, но всегда знали место и время, когда это стоит делать. Мы никогда не пили перед выходом на сцену. Никогда! Так и запишите. Ни разу, даже «для храбрости» — вообще такого не было, чтобы мы выступали под градусом. Когда выезжали на гастроли, могли выпить или в дороге, или после концерта. Помню, в Выборге фестивалили так, что мама не горюй, нас даже из гостиницы выгнали с милицией. Поклонники, помню, разобрали нас по квартирам, чтобы мы хотя бы переночевали.
— Это было уважение к зрителям или элементарное самосохранение?
— А нам как-то этот допинг перед концертом и не нужен был. Концерт — это адреналин в чистом виде, и без алкоголя все «заходило» прекрасно. Нам все это очень нравилось, мы получали кайф и с удовольствием импровизировали на сцене. Что-то было заготовлено, что-то рождалось прямо на сцене.
— Почему у лидера и символа «АукцЫона» Олега Гаркуши было прозвище Слюнь?
— Потому что он, когда разговаривал, то обильно брызгал слюной на собеседника. Кто знал, старался держаться подальше.
— А у вас было какое-нибудь прозвище?
— Нет. Как-то обошлись без этого. (Улыбается.)
— Объясните, пожалуйста, как может лучший рок-вокалист Питера перейти из культового андеграундного «АукцЫона» в рафинированный попсовый «Форум»?
— А давайте вспомним, что попсовый «Форум» на тот момент был такой же культовой группой, но в своей музыкальной нише. Но при всей своей культовости «АукцЫон» по статусу считался самодеятельностью. Да, мы пели в ленинградском рок-клубе, но это все равно, что в советские времена при городском Дворце пионеров. Денег за это мы не получали, вся наша творческая деятельность была в основном на энтузиазме, играли в свое удовольствие.
— За славу, за имя?
— Вот именно. Тогда рок-н-ролл действительно был определенным стилем жизни целого поколения, но, увы, он никогда не был моим стилем. Да, я дважды признавался лучшим рок-исполнителем Питера, но с детства я мечтал только о профессиональной сцене. И спустя какое-то время появилось стойкое ощущение, что я эту самодеятельную историю в «АукцЫоне» уже перерос. Когда мне предложили перейти в «Форум», я учился на последнем курсе, и мне надо было понимать, что делать дальше. И тут как раз Витя Салтыков уходит к Тухманову в «Электроклуб», и директор «Форума» Володя Кауфман присылает мне в общежитие судьбоносную телеграмму, что они никого, кроме меня, не рассматривают в качестве солиста.
— Не долго думали?
— Я даже подумать не успел. Мы встретились у Русского музея, и он уже пришел со всеми документами, готовым заявлением и говорит: «Некогда думать, мы уезжаем в Копенгаген, надо срочно тебя оформлять и готовить документы на выезд». Я спросил, а как же репетиции, на что Володя гениально ответил: «Вы что, наших песен не знаете?» Перед поездкой на гастроли в Данию у нас было всего три дня репетиций.
— Вам поначалу не было скучно в «Форуме» после сумасшедших перфомансов «АукцЫона»?
— Не могу сказать, что было скучно. Это был другой жанр, но мне в принципе всегда нравилось то, что делал на сцене «Форум».
— Вас тогда называли спасителем «Форума», потому что ваш приход предотвратил распад группы.
— Да, такой риск существовал, в группе были разброд и шатания. Но, когда я пришел, мы в течение семи лет мы отработали в режиме 50 концертов в месяц, зимой Дворцы спорта, а летом — стадионы. Так что выходит я надолго продлили жизнь группы.
— Получается, вы давали по нескольку концертов в день? Как же вы выживали в таком ритме?
— Было ужасно, не скрою. Спасало, что я на тот момент был молодым и полным энергии и физических сил. Но было реально тяжело даже мне. Иногда уже на последних концертах я от усталости даже забывал слова песен.
— Как-то Кауфман не очень трепетно к вам относился. Почему он заставлял работать на износ до полного выгорания?
— В то время такой график был нормой для всех популярных групп. Как говорится, куй железо, пока горячо. (Улыбается.) Вот мы ковали! Точно так же «Форум» работал и с Витей Салтыковым. Когда мы с ним встречались на гастролях, то он рассказывал, что у него к четвертому концерту просто отнимались ноги. Ведь даже просто постоять у микрофона 1,5-2 часа — и то уже устаешь. А попробуйте проделать это четыре раза в день, да еще и с танцами?
— Как выдерживали голосовые связки?
— Тоже было тяжело, но как-то справлялись, работали без «фанеры». А вы говорите алкоголь! (Улыбается.) Какая может быть выпивка при таких сумасшедших нагрузках? Хотя некоторые коллеги сейчас, я смотрю, мажут мимо нот и падают на сцене явно не от усталости. (Улыбается.)
— Сколько же тогда вы зарабатывали? Андрей Разин говорил, что «Ласковый май» зарабатывал столько, что в гостиничный номер мешками заносили наличные.
— То же самое было, но это уже позже, в «лихих девяностых». Когда я пришел в группу «Форум», была ставка, которую Витя получал, — 7 рублей 50 копеек за концерт. Так я работал месяц. Потом нам сделали ставку 18 рублей, а еще через три месяца Володя Кауфман сделал ставку 30 рублей за концерт. Четыре концерта в день — это 120 рублей! Мои родители зарабатывали 120 рублей в месяц. Как-то посчитал, что, работая в группе «Форум», я мог каждый месяц покупать себе новую модель «Жигулей».
— А почему не покупали?
— Потому что тогда авто было невозможно купить. В СССР была многолетняя очередь на покупку машин и вообще не было рынка «вторички». Была странная ситуация: денег было дофига, а купить на них особо нечего было. Даже квартиру приобрести за деньги было проблемой, только-только начинали появляться кооперативные квартиры. А вот в 90-е годы пошли коммерческие концерты — это совершенно другие деньги и другие возможности.
— А куда тратили заработанные деньги?
— Часть средств откладывали на приобретение новых инструментов, на техническое оснащение группы. Мы же организовали собственную звукозаписывающую студию, у нас были нанятые сотрудники, закупалась аппаратура, была творческая лаборатория и мастерская, туда много денег уходило.
— А «браткам» за крышу платили?
— У нас такого не было вообще. Знаю, что другие артисты платили, но нас эта участь как-то миновала.
— У вас как-то не сложились отношения с Аллой Пугачевой. Изначально был какой-то антагонизм?
— Был момент, когда она как-то очень сильно обратила на меня внимание. Это было, когда она рассталась с Челобановым, а Киркорова в ее жизни еще не было.
— Но ей уже нравились брутальные брюнеты?
— Возможно. Мы тогда как раз вернулись с гастролей по США. В России была зима, а мы прибыли из Майями, приехали такие загорелые, модные, еще в Америке всякого брендового шмотья накупили. Выступали в ночном клубе «Невские звезды», и там все артисты собрались, и как раз Пугачева приехала. Алла Борисовна тогда очень странная дама была, ее абсолютно не интересовало, свободен ты или не свободен в отношениях. Я вообще тогда пришел с женой, мы с ней за столом сидели. Но это обстоятельство вообще как-то Пугачеву не волновало, она подвыпившая подошла и открыто пыталась меня «склеить». Шок! Мне вообще никогда не нравилась подобная инициатива со стороны женщины.
— Получается, отшили Примадонну? Не стало это камнем преткновения, потому что все жалуются.
— Для меня не стало. Может, для нее стало. (улыбается)
— Многие ваши коллеги жаловались, что с Пугачевой в то время лучше было не ссориться — испортит карьеру.
— Это могла быть и Пугачева, и кто-то другой, потому что весь шоу-бизнес по-советски и по-постсоветски был построен на том, что медиапространство было поделено между влиятельными персонами. Они владели эфирами, радио, газетами, журналами. Но, если честно, к тому моменту, когда это все началось, мне уже надоело, все было непонятно, неприятно. Я не хотел играть в эти странные игры. Но кто-то принял эти правила и продолжал играть, чтобы сохранить карьеру.
— И продолжают.
— В том-то и дело! Я считаю своим достижением, что я уже сорок лет на профессиональной сцене, и за это время мне удалось остаться человеком, сохранить свое лицо. Поэтому на потуги и гибкий позвоночник некоторых коллег смотрю и улыбаюсь. Тут все ждали моей очной встречи с Лолитой, когда я достаточно ярко выразился по поводу «голой вечеринки». Правда, я никого не оскорблял, просто выразил свое отношение. Я не тот человек, который ратует за то, чтобы другого артиста гнобили всю жизнь. Понимаю, что для многих это — увлекательнейшее занятие. Но я не отношусь к числу таких людей. Уважаю людей как профессионалов и считаю, что Лолита большой профессионал своего дела.
— Но степень профессионализма публичной фигуры как раз и состоит в том, чтобы оценить контекст времени и возможные риски, посещая сомнительные мероприятия.
— Очень многие из них потеряли чувство реальности происходящего и стали упорно раздвигать рамки и границы дозволенного, проверять на прочность общественное мнение: «А если я еще так сделаю? А если я еще на кресте потанцую? А если я еще женщину в зале за волосы оттаскаю?» И все это до поры сходило с рук. А раз так, то дальше уже и берегов нету.
— Тех, кто «вошел не в ту дверь» сначала «обнулили», но затем вернули. И не потому, что кто-то за них просил, а потому, что сами очень просились.
— Это было самой большой ошибкой, потому что на эту вечеринку и общественный резонанс обратили внимание после того, как стали массово появляться видео от бойцов СВО. Если бы не было этих видеообращений, возможно, участникам вечеринки, как обычно, все сошло с рук. Но поскольку видео бойцов носили уже практически ультимативный характер, последовала адекватная реакция власти. И все на мгновение почувствовали, что наконец-то восторжествовала некая справедливость, на которую сегодня такой большой запрос. Но, когда так быстро отмотали все это обратно, у меня, да и всех людей было дикое разочарование.
— Если бы у вас в свое время были такие возможности, какие сейчас: зарабатывать на просмотрах, монетизировать свой контент и т.д., вы бы по-другому строили свою карьеру?
— Не надо обольщаться: за каждым ярким появлением в соцсетях всегда стоит хорошее промо, за которое кто-то заплатил. Если у кого-то сложилась иллюзия, что можно стать Даней Милохиным с нуля — это большая ошибка. Взрослые ребята держали этих подростков в Тик-Ток домах, и они там работали на износ. Там были профессиональные менеджеры, которые отбирали необходимый контент, направляли их в нужные каналы и зарабатывали на этом деньги. Когда я слышу истории, что человек с нуля раскрутился, что был никем, а стал всем… Я давно в этом деле и понимаю, как все на самом деле происходит. Поэтому у меня нет никаких иллюзий на этот счет. Я верю, что бывают изначально талантливые люди, на которых обращают внимание профессиональные продюсеры, и тогда это выстреливает. А если не обращают внимания, ничего не происходит. Может что-то произойти на уровне вирусного маркетинга, но этим тоже надо заниматься. Просто так само по себе не происходит ничего.
— Чего не хватает нашему шоу-бизнесу, чтобы войти в мировые тренды, претендовать на мировое признание, на Грэмми?
— Я вообще не уверен, что нам нужно участвовать в Грэмми. Я был в Лос-Анджелесе и специально посетил церемонию Оскара. Я был там с дочкой, и у нее был просто шок от увиденного. Ее поразило то, что нам с церемонии всегда показывают блестящую дорогую картинку. Но такая суперкартинка — это все, что помещается в объектив камеры, там все отлакировано. Но шаг влево и шаг вправо — и вы видите загаженный бульвар Звезд, мусор, окурки, какие-то маргинальные личности, которые валяются прямо на земле или сидят, опершись о стенку домов. То, что происходит вокруг церемонии, это просто ужас! Почему мы должны ориентироваться на Грэмми, на Оскар? Это все равно торжество и навязывание той культуры, которая не всегда нам нужна.
— А какая культура нам нужна?
— Я не уверен, что мы должны заниматься подражательством и думать о том, чтобы стать с ними на один уровень. Когда мы поехали в Америку и думали над репертуаром, я сразу сказал: «Ребята, ехать в страну, где уже есть Майкл Джексон и Мадонна, и пытаться удивить их поп-музыкой, все равно что у нас повесить афишу, что к нам приезжает офигительный исполнитель рок-н-ролла из Вьетнама». Я бы на этот концерт никогда не пошел даже за бесплатно. Вот то же самое там. В результате мы поехали с программой романсов. С романсами мы там имели колоссальный успех. Им все равно, что мы пели на русском языке, они оценивали сам факт творческого произведения. Мы должны делать свое в современной музыке, и в то же время не расплескать то, что умеем делать.
— Если бы у вас была возможность сказать себе, молодому, что-то. Что бы вы сказали?
— Для меня был один оценочный критерий, когда совершал какие-то поступки: смогу ли я после этого посмотреть в глаза своей дочери? Были какие-то моменты в жизни, когда я совершал ошибки. Их было довольно много, я не безгрешен. Например, я считаю большой своей ошибкой, что всегда сильно хотел опекать свою дочь. Я долго решал за нее очень многие проблемы, так как полагал, что опытнее, и знаю лучше, как надо делать. Я просто не понимал, что лишаю ее самого главного и интересного в этой жизни — совершать свои ошибки. Ведь именно из них складывается личный жизненный опыт, порой бесценный. Во-первых, от всего не убережешь, а во-вторых, я услышал мудрую фразу: «Самое главное, чему мы можем научить наших детей и что нужно сделать в первую очередь, это готовить их к тому и научить их жить без себя». В какой-то момент мы уйдем, и они останутся сами. Если в течение всей жизни мы их будем опекать, они предстанут перед катастрофой, когда уйдут в самостоятельную жизнь. Я рад, что вовремя это понял и перестал это делать.
— Как у Александры сейчас успехи?
— Когда она не пошла в артистки, я прямо вздохнул с облегчением. Хотя Саша и дружила с Лизой Боярской, но я творческой карьеры ей не желал. На семейном совете мы вместе решали, куда она пойдет. На тот момент юристов в стране уже было много, а менеджмент показался нам перспективным направлением. Решили, что это ей будет интересно в сфере управления. Сейчас она работает в Москве в редакции одного известного печатного издания, но занимается не журналистикой, а тем, на что она училась, — менеджментом. У нее большая загруженность, но она нашла время и пришла на мое заключительное выступление в шоу, чтобы меня поддержать. Я этому был несказанно рад.
— Не вспоминает она вам историю, что вы увидели ее только через полтора месяца после рождения, когда вернулись с гастролей из Копенгагена?
— Она же этого не помнит, это жена часто вспоминает! (Улыбается.) Но там по-другому было просто невозможно. А с дочкой мы живем душа в душу. Есть моменты, когда она за советом в первую очередь подходит ко мне, а не к маме — это очень ценно для меня.
Евгений Николаев
фото: пресс-служба НТВ, личный архив
