Елена Цыплакова: меня перестали приглашать на фестивали, где участвует Никита Михалков
Творческая звезда Елены Цыплаковой взошла очень рано, когда она еще училась в обычной советской школе. Все кинозрители СССР искренне сопереживали судьбе юных киногероинь и восхищались талантом начинающей актрисы. Сегодня в ее карьере уже более ста ролей, десятки проектов, которые получили признание на международных кинофестивалях. В очередной масштабной киносаге «Свет в окне», показ которой начался на канале «Россия», у Елены Октябревны вновь одна из главных ролей проекта — матери главной героини. О своем персонаже, отношении к огромной многолетней популярности и вызовах судьбы актриса рассказала в эксклюзивном интервью «ТН».
— Сериал «Свет в окне» заявлен авторами как киносага. Насколько востребован сегодня такой жанр?
— Мне лично он очень нравится. «Свет в окне» — это добротная семейная сага, которая рассказывает о непростых взаимоотношениях внутри семьи, между родственниками. На мой взгляд, при всех остросюжетных перипетиях это все-таки хорошая и жизнеутверждающая история, которая всегда будет востребована телезрителями. С режиссером Романом Нестеренко я дружу много лет, и когда он позвал, было очень приятно.
— Какая у вашей героини сюжетная линия?
— Моя роль — это бабушка с характером, и мне она очень нравится. Она активная и со своим отношением к каждому человеку, с быстрым откликом на любое событие в жизни семьи. У оптинских старцев есть фраза в молитве: «Научи меня прямо и просто общаться с людьми». Вот она — такая. Общается без лицемерия, без фальши, без пристраиваний к людям, к ситуации. Меня поразило, что, когда я приходила на студию озвучивать, молодой звукооператор вдруг сказал: «Ой, это мой любимый персонаж!» Мне было чрезвычайно приятно.
— Авторы саги «Свет в окне» говорят, что это история об эгоизме. А вы как считаете?
— Недавно прочитала одну фразу: когда во взаимоотношениях в семье нет Бога — я имею в виду Высшую любовь, тогда начинается эгоизм. Эгоизм проявляется, когда нет жертвенного отношения к другим. Самые близкие люди — от них всегда ждешь поддержки, любви, прощения, поэтому такой эгоизм всегда больно ранит. Кино — это ведь опосредованный жизненный опыт. Зачастую увиденное на экране очень сильно влияет на отношение людей к тому, что происходит в их собственной жизни. После показа моего сериала «Семейные тайны» ко мне однажды подошла женщина-юрист и сказала: «Ко мне три дня шли люди и забирали иски о разделе имущества. Я так испугалась, подумала, что со мной не хотят работать. А мне сказали, что посмотрели сериал и подумали: а зачем мы вообще делимся?»
— Авторы сериала озвучили тезис, который раскрывает сериал: «Если строишь идеальную семью, будь готов, что со временем тебе начнут врать». Вы согласны с этим?
— Ложь возникает, когда люди не хотят лишних конфликтов.
— Ложь во спасение?
— В сериале разные ситуации: где-то ложь во спасение, а где-то наоборот — идет откровение, и оно болезненное.
— А вы в своей жизни специально строили взаимоотношения? Или это бессмысленное дело?
— Почему бессмысленное? В любом случае отношения строятся всегда.
— Бывают семьи, где изначально задаются какие-то рамки, четкие стандарты взаимоотношений.
— Просто у людей есть определенные черты характера и они всегда проявляются во взаимоотношениях. Есть еще убеждения, и человек не позволяет себе переступать через них, например, совесть, честь, достоинство. Для кого-то эти вещи важные, воспитаны с детства, а у кого-то — нет.
— Вы рано начали сниматься без какой-либо подготовки и сразу грандиозный успех в фильме «Не болит голова у дятла». Помните то время?
— Да, у меня юбилейный год — 50 лет, как вышла первая кинокартина с моим участием. Недавно ее восстановили — в Госфильмофонде лежала копия — старая, поцарапанная, решили реставрировать. Уже была премьера обновленного фильма в кинотеатре «Октябрь», люди пришли смотреть, кто-то первый раз — так здорово! Фильм стали показывать в кинотеатрах. Режиссер Динара Асанова рассказывала, что фильм послали во Францию на фестиваль, но Динара сама туда не попала, и ей Франсуа Трюффо (основоположник новой волны французского кино. — Прим. ред.) потом прислал телеграмму: «Если бы я знал, что ваша картина будет выставлена на конкурс, я бы не выставлял свои «Четыреста ударов» (фильм-победитель). Представляете, как трогательно?
— Как вы вообще попали в кино в таком возрасте?
— Признаюсь, что я никогда не мечтала быть актрисой. Получилось так, что муж Динары приехал с ней к нам домой по работе и увидел меня – он тоже был промышленным графиком, как и мои родители. Так мы познакомились с Динарой. А через год она запустилась с фильмом «Не болит голова у дятла» и предложила мне попробовать сниматься.
— Не побоялась? Вы же совсем без опыта были.
— Там все дети были без опыта. Динара нам в руки сценарий не давала, нам только один раз прочитали на пробах. Мы просто знали, что будет происходить, а когда снимали, Динара часто импровизировала, что-то добавлялось уже во время съемок. С ней было всегда интересно и комфортно работать, было ощущение сотворчества. На площадке была атмосфера, что мы все вместе делаем интересное кино. Я даже ходила в монтажную, мне было интересно, как это все потом монтируют. Я, пока училась в школе, в трех картинах у Динары успела сняться. Это был своеобразный подарок судьбы.
— А мешки писем куда девали?
— Да не было мешков писем. (Улыбается.) Но на студию писали много, некоторые письма я хранила.
— Вы задавали себе вопрос: если бы не Динара, не эта судьбоносная встреча, вы бы выбрали другую профессию?
— Да. Это было неожиданным поворотом в моей жизни. А когда уже сниматься начала, стало понятно, что это будет моей профессией. Хотя сама Динара этот выбор не приветствовала. Всем ребятам, которые у нее снимались, она говорила, что профессия очень сложная, будьте готовы к трудностям.
— А когда начали учиться, не было такого, что вспомнили о ее словах?
— Да всякое бывало. У меня отец в свое время, когда я уехала в Москву учиться, написал письмо, этакое «послание к поколению». Там были такие строчки: «Не отпусти радости труда, чтобы не обрести бремя существования… Вводи себя в каждый новый день осмысленно и ново, тогда жизнь не будет скучна». Эти фразы не теряют актуальности и сейчас. Поэтому я всегда с удовольствием работаю. Я вообще трудоголик, поэтому и проектов у меня много.
— К началу учебы вас уже называли восходящей звездой российского кино, как в ГИТИСе относились к вашей популярности?
— Вот так и относились — чуть не выгнали до начала занятий на первом курсе, когда я на картошку не успевала из-за съемок. (Улыбается.) Но со второго курса меня все-таки отчислили за участие в съемках, и я ушла во ВГИК на курс к Льву Кулиджанову и Татьяне Лиозновой.
— Практически из готовой артистки хотели сделать дисциплинированную студентку? Почему в ГИТИСе была такая странная политика?
— Люди разные, и отношение к студентам разное. Еще характер у меня сложный, я никогда ни под кого не подстраивалась, не лебезила, ничего для себя не просила, а это не всегда любят. Но я не пожалела, что ушла тогда. Такие поворотные события формируют личность человека, его дальнейшее отношение к работе, к жизни. В результате все хорошо получилось. В прошлом году прошел мой юбилейный вечер в Доме кино и все долго думали, как его назвать. А у меня была картина «Счастливая, Женька!». И я предложила назвать вечер «Счастливая, Ленка». (Улыбается.)
— Как у вас складывались отношения с Татьяной Лиозновой? Она тоже была жестким педагогом, спуску студентам не давала.
— Это так. Помню, она жестко отреагировала, когда я побрилась наголо ради эпизода в одном фильме. А Лев Александрович Кулиджанов меня «благословил». Очень забавно было, когда я приходила на занятия в шапочке и Татьяна Михайловна это не хотела принимать, а Лев Александрович, наоборот, смотрел на меня, улыбался, у него глаза теплели, и он машинально гладил свою лысину. (Улыбается.) Мне очень дорого, что несколько лет спустя Татьяна Михайловна в интервью сказала, что очень рада тому, что я снимаю серьезное кино. Это она про «Камышовый рай».
— Почему после учебы вы выбрали Малый театр?
— Я там начала работать еще студенткой на дипломном году. Этому поспособствовали мои «родители» по «Школьному вальсу» — Юрий Мефодьевич Соломин, Наталья Вилькина. Наташа позвонила мне: «Ленка, срочно нужна молодая актриса, во второй состав, приходи, я тебя познакомлю с Гоголевой и Царевым — легендами Малого». Я пришла, почитала стихи, и они меня взяли на роль Мари-Жозеф в спектакль «Мамуре». А после получения диплома я пришла в труппу. Мы с Наташей подружились, она мне очень многие вещи помогала разобрать в профессии. Во ВГИКе, в дипломном спектакле, я играла Офелию, и мы придумали, что в первом выходе сумасшедшей Офелии, когда она на авансцене видит могилу отца, оседает, рукой прикасается, я должна была закричать, но у меня не получалось. Я приехала к Наташе и говорю: «Не знаю, что делать: в метре от меня ноги Лиозновой и Кулиджанова. У меня не получается заорать». Она говорит: «Запомни раз и навсегда, обязательно должны быть две очень плохие репетиции. Не бойся этого! На одной репетиции сильно наиграй, а на второй вообще ничего не играй и тогда ты роль нащупаешь». Я потом, когда пришла в институт на репетицию, заорала так, что все побелели. И у меня пошло!
— Вы пришли сразу на роли? Вас уже ждали?
— Да, у меня очень хорошие роли там были. Зоя Окоемова в «Красавце-мужчине» Островского, Лизонька… в «Горе от ума», Аня в «Вишневом саду». Ну и массовка была, все, как положено!
— Вы одно время были главным режиссером Московского областного театра драмы и комедии, поставили спектакль «Мать Иисуса», он сейчас не идет там. Нет ли в планах поставить его где-то на московской сцене?
— Спектакль шел 12 лет, его хорошо принимали зрители, но потом пришло новое руководство, и его сняли с репертуара. В то время много чего хорошего из классики убрали. К счастью, «Мать Иисуса» успели снять на канале «Радость моя», есть очень хорошая видеоверсия спектакля. Новая постановка, к сожалению, пока невозможна, так как наследники автора Александра Володина запретили ставить его пьесы. Старые спектакли еще идут, а вот новые уже под запретом. Считаю, что это полный идиотизм! Прекрасный драматург, шедевральное творческое наследие — это просто бред какой-то.
— Странно. Должны были гордиться своим гениальным предком.
— Конечно. Но вот так бывает, к сожалению.
— Вас в 2004 году выдвинули одним из кандидатов на пост председателя Союза кинематографистов. Была какая-то программа развития отрасли у вас?
— Это была достаточно курьезная история. На пост председателя выдвигались тогда очень серьезные люди, признанные мэтры отечественного кинематографа — Станислав Говорухин, Эльдар Рязанов и другие. И все они потом вдруг разом поснимали свои кандидатуры, остался один Никита Михалков. Мне позвонили из Союза и сказали: «Лена, как-то некрасиво, что он один будет на выборах. Давай выдвинем и тебя, чтобы хоть какой-то альтернативный кандидат был». Я прекрасно понимала, что меня не выберут, и когда вышла на сцену, сказала: «У меня нет никакой программы. Я год замещала Игоря Масленникова, он меня сам об этом просил, и у меня был единственный принцип в работе: говоришь ли что или делаешь — делай, как перед Господом». И ушла со сцены. Говорят, что дождались, когда уедут делегаты Питера и Екатеринбурга, и только потом начали голосовать, и все равно около 30% голосов было за меня.
— После этого с Никитой Сергеевичем не было никаких трений?
— Нет, но на фестивали, где он участвовал, меня перестали приглашать. Но это же не он делает! Это люди, которые рядом.
— Вы для себя вывели личную формулу успеха в работе?
— У меня мозги, конечно, арифметические, но вырабатывать формулу успеха — это слишком самонадеянно. Считаю, надо просто хорошо работать и правильно мыслить. Отец мне как-то в письме написал, что очень важно правильно мыслить в своем окружении, и этому надо учиться.
— У вас более ста ролей, наверняка, проб было еще больше. О какой роли вы жалеете, где проходили кастинг, но не были утверждены?
— Я живу сегодняшним днем и такими глупостями не занимаюсь: думать «я бы, не я бы…». Выбор делает режиссер — ему всегда виднее.
— Говорят, что в мегапопулярных «Чародеях» вас почти утвердили на главную роль Киры Шемаханской, но режиссеру Константину Бромбергу показалось, что вам не хватает демонизма.
— Да я этого и не помню, если честно! Только еще демонизма мне и не хватало! (Улыбается.) Демонизма сейчас хватает везде, в каждом втором сериале его хоть пруд пруди. Хотя однажды я сыграла одержимую тетку. Когда Денис Карро запустился с сериалом «Ласточка», попросил меня сыграть именно такого персонажа. Эта тетка творит все мерзости: убийства, продажу девочек в рабство. Он мне позвонил и сказал: «Лена, если ты откажешься, я даже не обижусь», так как этот персонаж — абсолютное зло. Я ему сказала: Денис, есть у одного священника такая фраза: «Грех, соделавшись привычным, перестает быть отвратительным». В одном из интервью у Вани Охлобыстина спросили: «Почему вы, священник, играете отрицательные роли?» А он ответил: «Лучше я сыграю и отмолю, чем кто-то влезет в это». Я Денису сказала: «Понимаешь, я могу тебе сыграть это. Я знаю, что такое одержимые люди и как это проявляется. Но я сыграю так, что всех будет тошнить от этой бабы». Потому что это оправдывать нельзя. Почему актеров иногда преследует то, что они играют? Если ты это оправдал, это становится твоей личной информацией, и ты потом это отрабатываешь. Денис согласился со мной. Я сыграла, отходила потом правда тяжеловато, но однажды, когда прошел этот сериал, я зашла в большой магазин, и вдруг женщина просто заорала на весь магазин: «Лена! Зачем вы сыграли такую роль?!» Я сказала: «Зло надо знать в лицо».
— Вам в жизни пришлось перенести достаточно много невзгод. У вас есть объяснение, почему на хороших людей Господь столько испытаний посылает?
— У апостолов было сказано, что нас не Господь искушает, а искушаемся мы сами собственными похотями. Мы сами делаем не всегда правильный выбор. Надо внимательнее относиться к своей жизни: когда происходят неприятности, это нас обучают, формируют, как выживать. Когда я серьезно заболела — ну организм просто не выдержал! Три года работы над двумя сериалами — это двенадцатичасовой рабочий день шесть дней в неделю, а в остальное время подготовка… Я слегла так, что не могла повернуться в постели. А мне 50 лет всего было. И что, вот так тупо сдохнуть в постели? Я решила: нет, я не сдохну, я встану! Не принято говорить об этом, но есть и негативные воздействия - порчи, обряды…
— Вы с этим сталкивались?
— Да, у меня как раз это и было. Дважды было. Слава богу, Господь людей подвел, Воскобойников Виталий Николаевич, мой друг, целитель из-под Брянска, потрясающий человек! Он просто вымолил меня! Когда я поднялась и пришла на своих ногах к врачу, который мне ранее первую группу инвалидности выписал и памперсы, он мне сказал: «Да, это самопроизвольное улучшение». А я ему ответила: «Меня устраивает, вы же не напишете «молитва».
— Как это происходит?
— Это на уровне духовного видения. Есть в Библии фраза интересная: «Имеете глаза и не видите, имеете уши и не слышите, сердца окаменели». Это три Божьих дара, которые в принципе должны быть развиты у каждого человека. Многие это воспринимают на уровне интуиции, но все эти дары можно развивать. Вот у меня, например, с детства есть духовидение и яснослышание. Я однажды молилась и спросила: «Господи, объясни, что такое выбор человека». И я вижу картинку: огромное поле с большим количеством железнодорожных путей, развилок. Едет тележечка и остановиться не может, мы живем в параметрах времени. Вот она подъезжает к развилке, а там может быть пять, десять путей, а мы все думаем: «Я потом решу, как поступить», а тележка, между тем, раз и проехала развилочку! И проехала не туда, куда нужно. А потом начинают появляться светофоры, указатели — это Господь подсказывает, куда выруливать теперь. И ты иногда слышишь эти подсказки, а иногда — нет. Я у одного священника прочитала такую фразу: «Чем отличаются праведники от обычных людей? Скоростью принятия решения». Праведники сразу понимают, что хорошо и правильно, и делают это, а что плохо — того не делают. Так что мы сами выбираем себе свою дорожку — это факт!
Евгений НИКОЛАЕВ
фото: телеканал "Россия"
