Алиса Мон: мой сын не хочет, чтобы узнали, кто его мама
Имя популярной исполнительницы Алиса Мон прекрасно известно всем любителям музыки, ее хиты в 90-х звучали буквально из каждого динамика. Сама она говорит, что всю жизнь шла наперекор превратностям судьбы, но музыка всегда была рядом и помогла ей справиться с невзгодами. И сегодня ее имя на слуху, она частый гость на телеэкранах, и стала настоящей звездой в шестом сезоне музыкального шоу «Один в один», которое с успехом идет на телеканале «Россия». Уже 28 марта состоится финал шоу «Один в один», в котором Алиса Мон будет перевоплощаться в Эдит Пиаф. О перипетиях проекта, секрете Моны Лизы и своем духовном единении с Байкалом — в эксклюзивном интервью «ТН».
— В этом сезоне в шоу «Один в один»как никогда очень напряженная борьба, лидеры сменяются практически после каждого выпуска. Чем вы это объясните?
— Шоу действительно получилось конкурентное, я даже не ожидала. Все ребята — вокально и артистически сильные исполнители, и так выкладываются в каждом своем номере, что даже такому квалифицированному жюри порой трудно определить лучших.
— Вы — частый гость музыкальных телепроектов. Что вас привлекает в таких форматных шоу?
— Во-первых, в таких шоу мне нравится движуха. Я не люблю сидеть на месте и ходить по давно проторенным дорожкам. Уже все это надоело, иногда хочется свернуть куда-то налево или направо. (Улыбается.) А второй момент очень важный: в таких телепроектах я расту профессионально. Для меня эти шоу как курсы повышения квалификации. Всегда хочется как-то приподняться над самой собой, сделать то, что никогда не делала. Да и людям, наверное, приятно узнать, что Алиса Мон может быть на сцене разной.
— Теперь мы в этом точно убедились. Нов предыдущих телешоу вы пели за себя, а в этом шоу важно не только владение голосом, но и умение перевоплощаться на сцене в другого человека. Сложно ли было встроиться в новый формат?
— Формат сложный и непривычный, вы правы. Ведь нам важно показать, что номер — это не пародия, а именно перевоплощение, которое требует полного погружения в образ. Это значительно сложнее, чем выйти на сцену и спеть своим голосом. Не знаю, как другие ребята, но у меня в ходе выступления было такое волнение, с которым справиться было сложно.
— Сколько времени вам требовалось на создание образа?
— Времени, которое нам давали, на мой взгляд, было критически мало для такого сложного шоу. Мы готовились в ускоренном темпе меньше недели. Если бы у нас было больше времени, то номер получался бы значительно лучше. Но таковы правила шоу, ничего не поделаешь, приходилось соответствовать.
— Какая реакция жюри была для вас важнее — когда они улыбались или были серьезными?
— Я очень радовалась, когда они не отвлекаются на разговоры между собой, а смотрят номер, не отрывая глаз. Тогда я понимала, что номер удался. Но проблема в том, что во время выступления на жюри вообще не смотришь. Может, это выглядит так, что я вижу всех, но это не так. Я просто всех их чувствовала и старалась максимально абстрагироваться и полностью погрузиться в образ. Важна была максимальная концентрация, ведь если отвлечешься на жюри или зрителей — точно сорвешь номер. Помню, был момент, когда мне лампу поставили на сцене в одно место, а на репетиции она была совсем в другом. И мне пришлось в длинном платье перепрыгивать через нее. Естественно, я сбилась, и пришлось перестраиваться, чтобы вернуть нужный ритм.
— Ваши образы жюри восприняли по-разному. Гарика Сукачева, Клавдию Шульженко, Лидию Русланову — на ура, а вот другие как-то не зашли. Почему так произошло?
— Когда не происходит полное погружение в образ, естественно, и результат соответствующий получается. Для меня важно — всецело полюбить мой персонаж и вдохновиться им. Я ведь Шульженко помню прекрасно, меня всегда впечатляла ее сценическая магия. Не могу сказать, что она была каким-то сильным вокальным технарем, но там столько невероятной артистической глубины в ее исполнении, она проникает прямо в душу. После ее выступления всегда остается ощущение чего-то глобального, как от хорошей книги. И Лидию Русланову, которую тоже очень люблю, я прекрасно понимала. А вот, когда делала номер Елены Ваенги, я поначалу не очень представляла, с чего начинать. Пришлось обращаться к подруге, которая работала с Леной в качестве директора, возила ее на несколько концертов в Грузию. Она мне много чего рассказала, что она за человек.
— Вы не расстроились, что вам достались такие образы, не очень подходящие вам?
— Как вам сказать? Когда фигуристы падают на льду, они же наверняка расстраиваются. Тогда надо собраться и доработать номер. Казалось бы, номер идет всего три-четыре минуты, но по ощущениям это целый космос! То, что переживаешь в этот момент, нельзя передать словами.
— Жюри признали ваше перевоплощение в Гарика Сукачева одним из лучших номеров в шоу. Как вы себя в «мужской коже» чувствовали себя на сцене?
— Уже на репетициях я чувствовала, что мне удается поймать этот образ — и с походкой, и с вокалом. Только его знаменитого баяна не хватало. (Улыбается.) Мне потом стали писать люди, с которыми Гарик работал, и спрашивали, как мне удалось так точно передать его типаж? Я ведь с Гариком вообще не знакома. Но, когда готовилась, я не только изучала его вокальные приемы, но послушала его интервью, старалась понять, какой у него характер и мысли. Это мне тоже очень помогло.
— Как сказал Юрий Стоянов, мужчине женщину играть легче, чем женщине — мужчину. Но у вас это получилось.
— Надо было просто отключить всю свою «неземную красоту» и превратиться из Принцессы в Горыныча, как мне написал один поклонник. (Улыбается.)
типаж?
— А сам Гарик не звонил вам?
— Нет, только Люся Чеботина в соцсетях написала обо мне добрые слова.
— Вас не задевали комментарии жюри?
— Я никогда не ориентировалась только на их мнение. Изначально была настроена на то, что всегда буду улыбаться и не стану показывать недовольства из-за их комментариев в мой адрес. Да и всем своим знакомым артистам, которые идут на такие шоу, всегда говорю: «Ребята, стойте, улыбайтесь, слушайте, что вам говорят, и никогда не вступайте в полемику». Спорить с жюри — это неблагодарное дело, себе дороже.
— Кого вы считали главным своим конкурентом?
— Скажу честно: любой из нас мог победить. Потому что настолько сильный коллектив, и каждый по-своему талантлив и амбициозен. Не знаю, как у жюри, но у меня был свой любимчик, и чем больше я смотрела его номера, тем больше влюблялась в его сценический таланти харизму.
— Попробую угадать. Это, наверное, Вячеслав Макаров?
— Совершенно верно! На мой взгляд, он очень яркий и харизматичный исполнитель и прошел всю дистанцию очень стабильно. Делал на сцене все четко, мощно, у него ни одного прокола не было за все шоу. Но больше всех пятерок от меня получил Жан Милимеров — аж две. В самом начале нашего шоу я для себя решила поставить всем пятерки, чтобы никого не обделить. Но получилось, что девяти участникам я поставила по пять баллов, а одному нужно было поставить два раза, и это был Жан.
— Не хотите после этого конкурса попробовать себя на актерском поприще? У вас громкое имя и, как мы убедились, неплохо получаются сценические перевоплощения.
— Никогда про это не думала. Наверное, поздно уже. Мне уже много лет, я давно на сцене, и за это время меня так никто и не позвал в кино. Хотя у меня высшее режиссерское образование, да еще и красный диплом. Но, честно сказать, желания где-то сниматься или снимать кино никогда не было. Зачем отбирать хлеб у наших замечательных киноактеров? Вот они уже нас начали потихоньку подсиживать, запели все. А я этого делать не хочу. Считаю, пусть каждый занимается своим делом.
— Известно, что ваш псевдоним — ретроним, «перевернутое» созвучие имени Мона Лиза. Почему решили такой взять?
— Да потому, что моя улыбка может растопить лед. (Улыбается.) Если честно, я с детства очень люблю улыбаться, чтобы со мной не происходило.Мой псевдоним появился вместе с ростом моей карьеры и даже стал моим официальным именем в паспорте. Хоть мой жизненный путь был изрядно тернист, я словно птица Феникс, всегда возрождалась из пепла. Поэтому я не жалуюсь. Я стала «крепким орешком» — это точно!
— А сами в Лувре бывали?
— Нет, в Лувре пока не довелось побывать. Но мне друг рассказывал, как он долго пробивался туда, как отстоял безумную очередь, чтобы увидеть Мону Лизу, а картина оказалась совсем маленькой, еще и под стеклом. Он помню, сказал: «Странное дело! Это парадокс! Люди идут, как в мавзолей, посмотреть на эту картину. Я вообще не понимал этого, пока сам не взглянул на нее. Я только подошел и сразу почувствовал, что это какая-то магия. Меня аж пот прошиб». Видимо, Мона Лиза уже настолько намолена людьми, которые приходят и отдают свою энергию, что эта картина сама уже производит какое-то магическое воздействие. Как говорят: «Чем хорошая картина отличается от плохой? Тем, что на плохую картину вы смотрите, а хорошая картина смотрит на вас». Думаю, все равно надо и мне как-нибудь съездить в Лувр, ощутить энергию Моны Лизы.
— А сейчас вас кто-нибудь называет прежним именем?
— Как правило, те, кому очень хочется выпендриться, или как-то попанибратствовать со мной. Люди прекрасно знают, что я давным-давно официально сменила свое имя, но некоторых просто надирает подчеркнуть мою простоту, как-то меня приземлить. Светой меня даже мама не зовет давным-давно. Но, могу сказать, что молюсь я как Светлана, так как была крещенная этим именем. Но в повседневной жизни на прежнее имя я не отзываюсь принципиально.
— Сейчас вы живете в гармонии с собой?
— Конечно! Я занимаюсь любимым делом, это самая главная гармония. У меня все хорошо. Я счастлива, что могу позволить себе заниматься любимым делом, мне кажется, это и есть гармония.
— А что вы чувствуете, когда на концерте люди десятилетиями продолжают требовать: «Алиса, давайте еще раз «Подорожник», «Алмаз»?
— Я их прекрасно понимаю. Кстати, об этом и Людмила Марковна Гурченко говорила: «Хоть в миллионный раз я повторю то, чего хочет мой зритель». Мы в своей профессии для этого и созданы. То, что хотят услышать люди, им надо обязательно дать. Если такое происходит, я на концерте по несколько раз пою «Алмаз» и «Подорожник». Мне не сложно, а людям пусть будет приятно.
— Вы всегда прекрасно выглядите. Как поддерживаете форму?
— Никогда у меня не было какой-то специальной программы. Просто не надо бросаться в крайности и во всем знать меру, тогда будет все прекрасно. Я родилась в год Дракона и в моем гороскопе написано, что у меня «Чрезмерный Дракон». Я стала копаться в смысле этой чрезмерности и оказалось, что я во всем склонна допускать крайности. Я решила свой астрологический минус превратить в плюс. И стараюсь теперь делать все так, чтобы не скатиться в этого «чрезмерного дракона».
— А вы часто обращаетесь к астрологии?
— Я периодически изучаю рекомендации гороскопов, но это больше для менякак развлечение — прочитать о себе или о ком-то и подумать о том, стоит ли обратить на эти рекомендации внимание. Но, если серьезно, к астрологии отношусь, как к сказкам — люблю смотреть, но не более того. Я до сих пор «Золушку» смотрю и плачу. А вот от каких-то колдовских, оккультных ритуалов я стараюсь держаться подальше.
— Сейчас есть цель, к которой вы стремитесь?
— Цель — сделать все возможное, что можно сделать в своей профессии. Я не веду соцсети, за что меня многие ругают. Не провоцирую скандалы, не лезу из кожи вон, чтобы обо мне все говорили. Хочу, чтобы меня поклонники любили такой, какая я есть. Поэтому я обновляю свою программу новыми песнями, стараюсь держать себя в форме, чтобы быть примером для тех, кто в том же возрасте, что и я.
— А с вами кто-нибудь делится энергией? Есть в вашей жизни любовь?
— Моя любовь сейчас — это моя мама. Еще есть человек, который мне помогает в работе, — это мой директор. Он мне практически как брат, мы уже 25 лет вместе. Вся любовь и забота исходят от этих двух человек.
— А близкий мужчина?
— Не поверите, у меня уже тысячу лет нет никого. Но я не зацикливаюсь на этом совершенно. Мне есть чем заниматься, у меня есть любимое дело. Мама, мой директор, поклонники — что еще можно желать певице? А еще прекрасный взрослый сын. Но у него сейчас такой период, когда он больше занят собой. Ноя его понимаю прекрасно. Все мы в этом возрасте занимались собой, выстраивали свою карьеру, личную жизнь.
— А он чем занимается?
— Он — управляющий какого-то небольшого ресторанчика. Правда, никак не могу сподобиться съездить туда посмотреть, что и как там.
— Ваше появление там наверняка повысит популярность заведения.
— Я как раз из тех людей, которые считают, что инициатива наказуема. Уж если позовет, попросит — тогда да.
— Может, он просто скромничает?
— Нет, он не скромничает. Он принципиально дистанцировался от шоу-бизнеса. Ему вообще хочется жить инкогнито, чтобы о нем никто ничего не знал. И не дай бог, чтобы узнали, кто его мама!
— Возможно, вам надо просто переждать этот момент.
— Он всю жизнь такой самостоятельный. С раннего возраста.
— Он сын великой певицы, которую обожают миллионы людей, и этот факт он тоже должен принять.
— Всему свое время, как любил говорить Михаил Танич.
— Как вы любите отдыхать и где?
— В первую очередь, конечно, всегда к маме еду на Байкал. К сожалению, она очень далеко от Москвы живет. Я вот только что вернулась от нее. Мой директор полетел в теплые края, звал меня, но я сказала, что поеду к маме. В приоритете для меня всегда отправиться хоть ненадолго в отчий дом.
— А на самом Байкале бываете? Говорят, что он тоже энергетически вдохновляет.
— Еще как вдохновляет! Я с ним разговариваю всю свою жизнь. Прихожу на берег и разговариваю с Байкалом, как с человеком. Прошу у него, как у святого, и мне кажется, что магическая сила, от него исходящая, в меня входит. Он мне отдает что-то такое, будто крылья новые вырастают. Мама уже знает мои ритуалы и никогда не спрашивает, куда я иду. А я часто отправляюсь в укромное место одна, сижу там подолгу, иногда плачу. Байкал — это однозначно место моей силы.
Евгений НИКОЛАЕВ
фото: Владимира Широкова, телеканал "Россия"
