Илья Малаков: у меня только любимая женщина категорически одна
После оглушительного успеха «Легенды о Коловрате» предложения о съемках посыпались на Илью Малакова одно за другим. Сам он говорит, что сейчас старается тщательно выбирать проекты, отдавая предпочтение ролям, требующим глубокой эмоциональной отдачи и позволяющим раскрыть новые грани его актерского таланта. Илья не боится экспериментировать с жанрами, пробуя себя в драмах, комедиях и исторических фильмах. Он стремится не застрять в одном амплуа, а постоянно развиваться и удивлять зрителя. В новом сериале «Атом», который идет на телеканале «Россия», он сыграл роль ученого ядерщика, который вместе с академиком Игорем Курчатовым создавал ядерный щит нашей страны. О своей новой роли, ядерном ящике Пандоры и рецепте семейного счастья — в эксклюзивном интервью актера «ТН».
— Какие первые чувства, первое ощущение, когда получили сценарий такого масштабного исторического проекта, как «Атом»?
— Первое ощущение — осознание того, что предстоит познать что-то большое и для меня еще неизведанное. Это ощущение, если честно, не столько радовало, сколько пугало. Как говорится, большие возможности, но и большая ответственность. Я отдавал себе отчет, что физика, а тем более ядерная физика, — это вообще не мое, я все-таки больше гуманитарий. Понимал, что нужно будет глубже вникать в тему, чем обычно
— По физике какая оценка в школе была?
— Четверка, и то авансом — только потому, что я сыграл роль Звездочета на каком-то мероприятии у нашей учительницы физики. (Улыбается.)
— Прототип вашего героя — реальный человек, большой ученый, академик Георгий Флеров. Вы изучали его биографию, характер, перенимали какие-то манеры?
— Конечно, я почитал, что о нем писали современники, посмотрел фильмы о нем, всегда так делаю, когда играю реальных героев. Если говорить про личные ощущения, то мне понравился его внутренний оптимизм и удивительная улыбка. Она хорошо открывает его внутреннюю человеческую природу, его оптимизм и позитивный жизненный настрой. Ещенас сближает, что Флеров очень любил театр, в частности Театр на Таганке. Регулярно ходил на спектакли, даже помогал актерам. Это говорит о его разносторонности увлечений, широте души и сердечности. Впечатлило, что в уже довольно преклонном возрасте он в одиночку отправился в пеший поход по тундре, прошел чуть ли не сто километров, несколько дней спал в плащ-палатке. Когда его студенты спросили, зачем он это сделал, он сказал, что захотел себя проверить.
— Что есть еще порох в пороховницах?
— Наверное, ему очень важно было чувствовать себя живым, активировать таким образом свою громадную внутреннею энергию. А то, что этот человек обладал огромной волей и мужеством, — это общеизвестно. Фронтовик, герой войны и человек, который не побоялся написать письмо Сталину, причем в обход всех инстанций — этот факт омногом говорит. Современные физики ведь сейчас в других условиях работают, а группа Курчатова — это были люди, которые, по сути, жертвовали собой ради науки и общего блага.
— У вас было внутреннее понимание, что двигало этими людьми?
— Я убежден, что это совсем другие люди, не чета нам. Они были фанатично преданы своему делом настолько сильно, насколько возможно! Даже смертельный риск не останавливал их в научных изысканиях. Они настоящие герои нашего времени, о которых мы всегда должны помнить, и фильм «Атом» — это в первую очередь дань памяти этим великим и мужественным людям.
— А они понимали, какого монстра выпускают наружу?
— Думаю, да. В нашей киноистории это было ровно так. Да и Флеров в письме Сталину открыто говорил, что если мы не обуздаем атом, это сделают другие, и тогда всем будет плохо. В реалиях того времени — приостановка проекта Курчатова было бы самоубийством для нашей страны.
— Япония в 1945 году этот тезис ощутила на себе в полной мере.
— Когда Флеров писал Сталину, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки еще не было. Ноон предвидел такой сценарий и предупреждал ровно об этом. Как ученые, они прекрасно понимали последствия изобретения атомной бомбы в актуальном геополитическом контексте.
— Но был же и прецедент с творцом водородной бомбы, академиком Андреем Сахаровым, который все переосмыслил и выступал против любых ядерных испытаний. Вы этот аспект как-то через себя пропустили?
— Были, конечно, определенные рефлексии. Страшно даже представить, если кто-то сегодня будет использовать атомную энергию не по назначению. Все физики из команды Курчатова страстно мечтали направить свои изобретения исключительно в мирное русло, создать источник энергии, который можно было бы использовать в атомном реакторе электростанции, а не в боевых ракетах.
— На месте Фролова-Флеровавы бы как поступили с ядерным «ящиком Пандоры»?
— На этот вопрос мне довольно легко ответить. Я бы поступил точно так же, потому что это была за-щи-та. Если бы у страны не появилась атомная бомба, то, возможно, мы бы с вами жили уже в другой стране. И в тех исторических обстоятельствах я поступил бы абсолютно так же. Рефлексии про монстра, возможно, были и у них, но только в моменте, когда они увидели вспышку. В сериале я постарался вложить это чувство в глаза своего героя в кадре, когда герои фильма увидели тот самый ядерный гриб.
— Вы как-то сказали, что у вас обычно три разных восприятия фильма: то, что в голове, то, что происходит на съемках, и то, что он видит на экране. Не всегда эти три ветви совпадают. Как было в этот раз?
— Интересно, что в этот раз первый и третий пункт у меня совпали. То есть, как я представлял, так и получилось в конечном результате. Но, когда мы снимали, я думал, что это вообще все другое, что у нас получается другое кино. А потом посмотрел: нет, все отлично получилось, примерно так, как я представлял.
— Вы расстраиваетесь, когда ваши ощущения не совпадают?
— Я удивляюсь тому, что не совпало, но неизменно заношу себе в актив. Это ведь тоже все настоящее, живое. В жизни всякое бывает, и расстраиваться глобально я не вижу смысла. В любом случае, стараешься черпать плюсы, позитивные моменты, так как любая роль, любой проект дают мне определенный опыт.
— А может, вы просто становитесь толстокожим в профессиональном плане?
— Не могу сказать, что мне это слово близко. Наоборот — хочу быть всегда с оголенным нервом, живым и чутким. Иначе в нашей профессии делать нечего. Поэтому я считаю, что принятие реалий — это не вопрос толстокожести, скорее, это изменяющийся угол зрения. Это для меня раньше профессия стояла в сторонке отдельно, а теперь я понимаю, что это — часть моей жизни, и любая роль мне всегда дорога. Хорошая она или плохая — это все мое, родное.
— Был ли проект, где все три ощущения у вас совпали идеально?
— Плюс-минус, наверное, это фильм «Геля». Из-за того, что мы так много проговаривали с режиссером эту историю, и у нас был очень крутой состав, я четко чувствовал, чего он хочет, а он чувствовал, что я хочу. В итоге съемки прошли идеально, и все получилось ровно так, как мы и хотели.
— Вы сторонник постоянногопрокачивания актерских навыков. Какие навыки вы прокачиваете сейчас и какие у вас наиболее сильные?
— Все навыки требуют прокачки, и всю жизнь надо этим заниматься. Как только перестаешь этим заниматься, значит, ты где-то уперся головой в стену и надо что-то менять в жизни и в профессии. Последнее мое открытие — это техника Николая Демидова. Она неожиданно оказалась большим подспорьем в работе над ролью. Это потрясающая техника позволения, если кратко. Например, ты позволяешь своему персонажу плохо сыграть на съемочной площадке.
— Что в результате происходит?
— Как только ты это делаешь, убирается из головы рефлексия, которая мешает, особенно когда на площадке цейтнот. Грубо говоря, ты таким образом от себя отстаешь, отождествляешь себя со своим персонажем и оставляешь ему ответственность за то, что он сделал. Это сложно объяснить непосвященным людям, но это реально работает и помогает мне и многим коллегам.
— У вас была довольно успешная карьера в Губернском театре. Почему расстались с театром?
— Он до сих пор для меня является родным, так как был первым в моей жизни театром. Очень счастлив, что такой период был в моей жизни. Благодарен Сергею Витальевичу Безрукову и Виталию Сергеевичу — его отцу, который пригласил меня, и во многом предопределил мой творческий путь. Меня, первокурсника, взял в театр именно Виталий Сергеевич, и с этого началась моя театральная карьера. Я не могу сказать, что была какая-то причина уйти из театра, кроме той, что я просто почувствовал, что мне нужно двигаться дальше в творческом плане. У меня не было ни секунды ощущения, что я предаю кого-то. Я не хлопнул дверью и был готов продолжать работать в театре дальше, но, увы, не сложилось. До сих пор спектакль «Калигула» считаю самым главным в карьере.
— Почему вы выбрали Театр сатиры?
— Все получилось совершенно случайно. Мой друг, Сергей Землянский, позвал меня на спектакль «Маскарад». Я пришел, познакомился с Сергеем Газаровым, и он пригласил меня в театр уже официально, дал роль Шурика в «Иван Васильевич меняет профессию».
— Ваша супруга,известная актриса Ангелина Стречина, которая тоже играет в театре, сыграла какую-то роль при переходе?
— Да, возможно, сыграла, хотя сама этого не знает. Она репетировала со мной в Губернском «Калигулу», и мы даже успели сыграть вместе в моем последнем спектакле, это было в чем-то знаково. На фуршете после генерального прогона «Маскарада», Ангелина там тоже была, и Землянский подвел ее за руку к Газарову познакомиться. А ему как раз нужна была девушка на роль Сонечки в спектакль «Дядя Жорж» и он ее запомнил, увидел и потом пригласил. Сейчас Ангелина уже в Малом театре, вернулась к своим истокам, щепкинским, в родную семью, так сказать. И это замечательно!
— Вас называют одной из самых красивых и гармоничных пар российского кино и театра. Ваш роман начался во время работы в «Калигуле»?
— Нет, это случилось позже, на съемках Павла Григорьевича Чухрая «Воробьиное поле». Мы там играли любовь, а затем любовь вошла и в нашу реальную жизнь.
С супругой Ангелиной Стречиной
— Вы женаты два года, за это время интерес друг к другу не иссяк?
— Нет, конечно, он только возрастает. Это так интересно всегда. То есть когда в паре есть диалог, когда люди умеют по-настоящему говорить друг с другом. Мы даже не чувствуем, что идет время и многое уже изменилось — обстановка, спектакли, кинофильмы, люди вокруг нас, которые приходят и уходят. А мы как взялись за руки, так и идем вместе. Есть такой прием в кино, когда пара в кадре идет медленно, а вокруг быстро меняются картинки или времена года. Потом они уже идут старенькие, кто-то с палочкой, садятся на скамейку…
— Для вас это идеальная история жизни — пройти рука об руку спокойно, уверенно до той самой скамейки?
— Да. Это было бы идеально.
— Вам приятно ощущать, что вам завидуют мужчины, когда вы вместе идете?
— Внимание приятно, но это настолько не важно! Хочется сказать, что у каждого человека где-то такой же свой человек ходит. Если наша пара может кого-то вдохновлять, я только рад.
— Правда, что Ангелина первая рассказала о своих чувствах?
— Да, так и было. Я хотел ее уберечь от признаний до конца проекта. Думал: мало ли, а если они не взаимны? Ну, чтобы она потом не чувствовала дискомфорта на площадке. А она взяла и сама все сказала. Я был в шоке! Это было удивительно и круто. В этом и есть какая-то настоящность.
— А после съемок вы бы признались ей в любви?
— Да, сто процентов! Конечно, я бы подошел и признался! Но жизнь не терпит сослагательного наклонения. Боялся только, что вдруг кто-то уже опередил меня? Ну мало ли! Что тогда делать? Поэтому, слава богу, что она первая сказала.
— Получается, сократила время чуть-чуть.
— И слава богу! Все эти эмоциональные качели раскачивать — это вообще не мое. Я человек эмоциональный, мне лучше лишний раз не нервничать. (Улыбается.)
— Вы оба востребованы в профессии. Наверное, графики не всегда совпадают. Часто ли удается побыть вместе?
— У нас со времен знакомства не было такого, чтобы постоянно вместе, а потом вдруг — съемки, и второй: «Как же так? Ты же обещала, что всегда будешь дома!». Нет, но у нас это уже не новость, поэтому сказать, что это легко и мы с этим свыклись, я не могу. Нет, даже не думайте, что нам легко расставаться! И мы не свыклись с этим. Но сказать, что это невозможно? Это возможно. Все в этой жизни возможно! Главное, чтобы было взаимопонимание, остальное, как говорится, «легко уладить с помощью зонта».
— Вы говорили, что любите друг другу устраивать сюрпризы. Какая неожиданность была самой безумной?
— Есть у нас фишка неожиданно появляться в жизни друг у друга. В основном играем на нашем расписании, так как «каждый знает, где каждый». Когда у кого-то вдруг появляется время, то второй не всегда об этом сообщает и хоп! — появляется раньше. Например, я вчера должен был ночью приехать из Минскасо съемок, но поменял билет на более ранний рейс, и тут Ангелина мне звонит по видео: «А че ты мне не звонишь? Я тут сижу, скучаю». Я отвечаю: «Я работаю». А она: «Какая работа, я же вижу, что ты в своей куртке». И в этот момент я просто к ней подхожу вплотную и обнимаю. Она как заорет! Это было очень круто!
— Не жалеете вы нервы друг друга. С огнем играете!
— Да, такие мы ребята. (Улыбается.) Еще случай вспомнил! Они с мамой поехали на море в Сочи на несколько дней, а у меня были съемки в Пятигорске, мы снимали «Шифр». Я в выходные поехал к ней, просто сорвался, заранее наснимал видео из отеля. Типа я отправляю, а я в этот момент в поезде уже был. А она была в абсолютной уверенности, что я в соседнем регионе. Я ей отправляю: вот смотри, сижу, смотрю на солнышко, тут сосны, Минеральные Воды, и одновременно подбегаю к ней. А она в это время в воду заходила. Мама смеется, а она чуть не заплакала.
— Ангелина как-то тоже призналась, что получает от вас стихи. Кто для вас творческий ориентир в поэзии?
— Я пишу стихи, люблю писать. Но у меня нет ориентиров, если честно.
— Даже Есенин — ваш земляк?
— Про него я вообще не говорю. Его поэзия в моих венах течет. (Улыбается.) Там уже все понятно, что Сергей Александрович для рязанских — наше все! Но мне нравится и Борис Рыжий — безумно! Мне нравится из современныхЕс Соя. Он такой романтичный, трогательный. Рождественский, Бродский, хотя я у него многое не понимаю, но люблю. Еще Маяковский нравится.
— Разные стили, надо признать.
— А у меня все в жизни так. И роли, и музыка, так же и в поэзии. У меня только любимая женщина категорически одна. (Улыбается.) И то, знаете, сколько у нее личностей? Так что не думайте, что я с одной живу. Там столько персонажей внутри! Поэтому мне вообще с ней не скучно.
— Вы говорили, что мечтаете о домике за городом, что вам тесновато в каменных джунглях. Насколько вы близки к этой цели? Присмотрели уже?
— Если есть возможность и время, мы с Ангелиной часто ездим в одну сторону области, в другую, в третью. Снимаем домик и смотрим, где нам комфортней по внутренним ощущениям. Можно сказать, пока разведка боем идет. Запоминаем, где что, и логистический признак в выборе пока преобладает.
— Когда поклонникам ждать пополнения в вашей красивой и талантливой семье?
— Мы оба к этому открыты. Тут нет никаких секретов, нет договоров, что это будет в определенное время, в определенную лунную фазу. Как бог даст, так вы узнаете, надеюсь первыми.
Евгений НИКОЛАЕВ
фото телеканала "Россия"
