Сергей Безруков: я чувствовал, насколько важно говорить о преступлениях против народов
Исторический экшн «Нюрнберг» — первый в истории игровой полнометражный фильм об эпохальном военном трибунале над фашистскими вождями Третьего рейха. Накануне премьеры актерская труппа вместе с режиссером Николаем Лебедевым дали совместную пресс-конференцию, на которой ответили на вопросы журналистов.
По жанру фильм заявлен как детективно-шпионский триллер. В картине снялись многие известные актеры из России и других стран. Главные роли в картине исполнили российские звезды: Евгений Миронов, Сергей Безруков, Любовь Аксенова, Сергей Кемпо, Вольфганг Черни, Алексей Бардуков, Игорь Петренко.
Сергей БЕЗРУКОВ:
— Я старался быть именно прокурором, допрос был частью моей профессии. Быть прокурором в данном случае — нормально. Наверное, было бы невыносимо проживать жизнь адвоката этих людей. Безусловно, оказавшись внутри Нюрнбергского процесса, я чувствовал, насколько важно не просто победить, но и проговорить вслух все последствия. Назвать преступников преступниками. Говорить громко о преступлениях против народов и против каждого отдельного человека. Ведь именно тогда и были четко выработаны правила, которые говорят о том, что фашизм — это табу. Нельзя, и все, без всяких заигрываний с темой.
— Вы во многих интервью говорили, что снимали много исторических фильмов, но этот стоит особняком. Каким жанром вы могли бы охарактеризовать это кино и о чем этот фильм лично для вас?
Николай Лебедев, режиссер фильма: Не знаю, насколько «Нюрнберг» стоит особняком, мне кажется, каждая картина по-своему уникальна. Для меня это большая часть жизни, и не только связанная с тем временем, когда снималась картина, но также и с тем, что происходило с моей семьей. История поиска моим отцом могилы своего брата легла в фабульную основу фильма, поэтому я отношусь к фильму как к очень личному высказыванию. Что касается жанра, мне хотелось сделать так, чтобы это не было скучно. «Все жанры хороши, кроме скучного». В данном случае мне кажется, что это совсем не судебная драма, как можно было бы подумать. Это человеческая история, которая происходит на фоне больших исторических событий, и она по-своему меняет эти события, как и события меняют жизнь человека.
— Историческое кино — это кино не только про костюмы, но и про героев. Здесь есть реальные прототипы, есть вымышленные персонажи. Расскажите, как вы вживались в роль, погружались в то время?
Сергей Безруков, исполнитель роли Главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе прокурора Романа Руденко: Мы не шли за портретным сходством, равно как и в тех речах, которые произносит мой герой. Не искали подлинного воспроизведения в точности, как это было на Нюрнбергском процессе. Поскольку есть определенная речевая особенность у моего героя, Роман Андреевич Руденко был украинцем, и есть характерный южный говор, мы за этим не шли, с Николаем сразу договорились: мы не делаем под копирку. В своих других исторических персонажах я пытался в точности походить на того героя, которого я играю. Здесь мы принципиально шли другим путем.
— Как решили выйти из положения?
Сергей Безруков: Я и внешне не похож, и в речах. Единственное, что хотелось подчеркнуть: все-таки время советское, и существует хроника, то, что можно послушать реальное выступление Руденко на суде. Это все можно увидеть в свободном доступе в Интернете. Но звенящую ноту мы искали в момент съемок: хотелось подчеркнуть, что это все-таки то время. Это не современная речь обвинителя. И в то же время не скатиться в некую пародию. То время уже далеко от нас, и тексты становятся «не живыми».
— Почему решили сниматься в этой роли?
Сергей Безруков: Николай позвонил мне и сказал, что есть роль, она небольшая, но очень важная. Все обвинительные тексты, которые произносит мой герой, очень важные тексты. Чтобы они были живыми. Многое зависит от твоего лица и от того, как ты это сделаешь. Это нужно пропитать настоящей эмоцией, и мне это доверили. Мой герой является обвинителем в этой истории, и как раз благодаря команде Руденко многие нацистские преступники не избежали сурового наказания. Могло получиться совершенно неожиданно благодаря американцам, и тогда многие оказались бы благополучно в Америке, и все закончилось бы по-другому. Нопреступники не избежали своего наказания.
Алексей Бардуков, актер: У меня образ собирательный, много не могу сказать о нем в силу сюжета. Большое спасибо режиссеру Николаю Лебедеву и всей команде, которые создали невероятную атмосферу на площадке, фантастические декорации. Все, начиная от грима, костюма, было достоверно, точно, и это помогло погрузиться, подойти к работе профессионально, ответственно. Хотелось соответствовать тому, что тебе предлагают. Это был большой и серьезный опыт в работе.
Сергей Кемпо, актер: Как сказал Немирович-Данченко, в работе над ролью нужно идти от себя, но как можно дальше. В работе над ролью Игоря Волгина я старался уйти от себя. Очень много фильмов про Великую Отечественную войну, для любого российского актера это двойная ответственность. Это в нас на генетическом уровне. Хотелось уйти от глянцевости, от штампов — когда всех героев убивают, а один выживает. Хотелось найти что-то человеческое. Я помню своего деда, который был участником Великой Отечественной войны. Я никогда не мог поверить, что он прошел все эти ужасы. Он почти никогда мне не рассказывал. Если взять примером таких актеров, как Никулин, Смоктуновский, Жженов, можно продолжать, лично я никогда не ассоциировал их с войной. Всегда светлые люди, которые внутри хранили все. Хотелось пойти именно в эту сторону — в человеческие внутренние качества, присущие этим людям и моему деду.
— Нюрнберг — процесс международный, и в картине снялось множество иностранных актеров. Удается ли сейчас поддерживать с ними отношения?
Николай Лебедев: Иностранных артистов много в картине. Они играют роли той же национальности и той же ментальности, что очень важно. Группа была интернациональная. Участвовали специалисты Чехии, Германии, Австрии, Великобритании, США, Сербии, Грузии, Дании. Люди самых разных взглядов. Я понял: если люди хотят понять друг друга, они это могут сделать без знания языка. А если не хотят — то два русских человека не могут понять друг друга. Как и на Нюрнбергском процессе, когда разные нации сошлись, чтобы покарать зло, мы очень плотно общались, работали и продолжаем поддерживать отношения.
— Нюрнберг — досконально изученный процесс. Вы говорите, что это кино больше о человеке и человечности. Какой месседж посылают сегодня создатели картины зрителю?
Николай Лебедев: Многим политикам стоит поучиться у обычных людей находить общий язык. В течение почти года, пока длился процесс, менялась международная ситуация, прозвучала фултонская речь Черчилля, началась холодная война. Был расчет на то, что процесс развалится. Союзники продолжали держаться вместе, чтобы покарать зло. Тема масштабнейшего зла, которое будет повержено, очень важна в нашей картине, в истории каждого человека и вообще в истории. Что касается реквизита, у меня такой статистики нет. Знаю, что было задействовано огромное количество костюмов, сложнейший реквизит.
— Любой актер погружается в роль своего персонажа. Удалось ли Вам понять и сыграть свой образ?
Сергей Безруков: В этой картине мне отводится эпизод, и я буду рассказывать как артист эпизода. Потрясающая атмосфера самого процесса. На «Мосфильме» был восстановлен в подлинности сам зал. Я был в Нюрнберге в этом зале. Художники-постановщики передали в точности зал. Артисты массовых сцен не все были немцами, многие были наши. Или американский полицейский — это наш, но по типажу настолько похож, что невозможно поверить, настолько он выглядит подлинно. Артисты полностью погружаются в процесс, и все типажи похожи, абсолютно точно попадают в то время — до мурашек! Геринг, Паулюс — похожи на исторических персонажей. Ты понимаешь, что это съемка, но ощущение, словно ты реально присутствуешь на Нюрнбергском процессе. Когда я произносил речь обвинительного выступления Руденко, повернулся, и мне артист, который играл Геринга, он датчанин, вдруг показывает, что здорово. Такие вещи возвращают в настоящее время, и ты понимаешь, что все это — кино.
— Удалось ли эмоционально передать драматизм момента?
Сергей Безруков: Я понимал, что надо держаться, потому что внутренние слезы душат, ты не можешь произнести текст, а надо. Но ты обвинитель и не имеешь права дрожать голосом. Советская сторона представила зверства Освенцима, которым никто не верил. Показали хронику. Я, как актер, прекрасно понимал, что это грим, пластика, силикон, но внутреннее состояние, когда ты погружен в этом, произносить текст спокойно невозможно. Мой герой произносит текст с металлической выдержкой, доказательно. Очень важно, потому что многие из тех, кто присутствовал, просто этого «не знали». Это был чудовищный фурор и шок у всей публики. Вроде бы кино, вроде бы и Геринг тебе показывает «соу гуд» — но если отбросить все это, то это все — правда. И воспроизведено все в точности — и эмоционально, и правдиво.
— Оказал ли определенное влияние на съемочную группу великий фильм Синди Поллака 1961 года? И почему в качестве некой первоосновы избрали книгу Александра Звягинцева?
Николай Лебедев: На меня оказал влияние фильм, но не Синди Поллака, а Стэнли Крамера, но не столько тематически. Речь идет о разных процессах. В картине Крамера задействован малый процесс, который проходил в конце 40-х годов, а в нашей картине рассказывается о центральном процессе, который стал основой в новом отсчете исторического времени. Что касается книги Звягинцева, мне показалось, что это интересный материал в качестве основы для истории, поскольку это взгляд не участника процесса, а человека, который волею судеб оказался втянут в историю.
— В фильме переплетено много сюжетных линий, но это очень гармонично сделано. Как в фильме возникла любовная линия и что для вас было важно при выборе этого актерского дуэта?
Николай Лебедев: В самых тяжелых испытаниях любовь является спасительной лонжей, которая держит нас на плаву. Без любовной линии я не представлял себе картину. Мне кажется, что это история человека, который до такой степени был обожжен войной, что ничего уже не чувствовал. Он действовал, жил, но внутри все было выжжено. И любовь его возвращает к жизни. Мне было важно, чтобы мы увидели хрупкость этих отношений, неумелость, даже сбивчивость. Это не герои-любовники, которые знают, как себя вести. Каждый из них сжат в тисках судьбы. В этом и трогательность их отношений.
— На чем основывался выбор актеров на эти роли?
Николай Лебедев: С Любой Аксеновой я встречался раньше на кинопробах. Я сразу подумал о ней, когда сел писать сценарий. И сразу подумал о Сергее Кемпо, потому что мы уже не первый раз работаем вместе. Это актер с огромным потенциалом, очень востребованный и как театральный артист, играет очень много главных ролей в разных театральных постановках. Я понимал, что, если актеры найдут общий язык, может получиться очень интересная партия. Две души, которые не знают, как соединиться, но которые тянутся друг к другу. Они передали на экране главное — хрупкость человеческих отношений.
Сергей Кемпо: Мы с Любой не были знакомы, нам нужно сразу было играть любовь. Нужно было притереться, почувствовать друг друга за короткое время. У нас не получалась любовная сцена, и около шести-семи дублей мы «запороли». Между нами была такая стена, а надо было двигаться дальше, это было в Чехии, временные рамки. Николай Игоревич (Лебедев. — Прим. ред.) начал выходить из себя. Ко мне подошла Люба и взяла меня за палец, и в этот момент я почувствовал: «Не бойся, я твой друг». И у меня преграды ушли. Такие, казалось бы, мелочи, но многое решают.
— Использовались ли при подготовке фильма фотографии Евгения Халдея, который снимал на процессе и даже в тюрьме Геринга, и рисунки Кукрыниксов, которые делали зарисовки на процессе.
Николай Лебедев: Конечно, я подробно изучал и литературные материалы, и документальные, свидетельства очевидцев, и Бориса Полевого, и Аркадия Полторака, и протоколы процесса. Мне очень помогало это в работе и над сценарием, и над фильмом. Конечно же, огромное количество и видео-, и фотоматериалов. Халдей у нас даже мелькает в кадре. У нас даже есть кадр, как Кукрыниксы рисуют карикатуры на Геринга. На процессе мы ничего не придумывали, питались только официальными материалами.
— Правда ли, что первым автором сценария был Александр Звягинцев? Как поменялся сценарий в процессе? Насколько сильно он отличается от книги?
Николай Лебедев: Существовало несколько сценариев, написанных по роману. Первый сценарий был написан Звягинцевым. Я работал с романом и другими литературными произведениями. Иностранных специалистов была большая группа, так как часть картины снималась в Чехии. Мы очень хорошо понимали друг друга.
— Не боитесь ли вы, что показанный в фильме образ русского солдата, который помогал врагу, воспринят как попытка этого врага оправдать? Ведь Нюрнбергский процесс актуален и для сегодняшнего времени.
Николай Лебедев: Так как я хорошо знаю историю кино, понимаю, что в годы Великой Отечественной войны на экранах возникал карикатурный образ врага. Но даже люди, которые прошли войну, совершенно по-другому посмотрели на проблематику. Когда я занимался сценарием, разумеется, понимал, кто такие Геринг, Риббентроп. Открывая для себя личность Геринга, я был изумлен: очень харизматичный, умный человек, невероятно циничный, абсолютно без чувства эмпатии. И я подумал о том, как важно понимать, что эти люди, которые сидели на скамье подсудимых, они были именно людьми, не монстрами с чужой планеты. И это самое страшное, что человек может сам превратиться в такое чудовище и превратить мир в ад. Как не допустить этого? Как не думать о них отстраненно? Останавливать зло и в мире, и в себе самом. Наш герой не оправдывает врага, но он пытается понять, почему человек так действует. Это очень важно понять, чтобы этого не повторилось.
Евгений Николаев
Фото: НМГ Кинопрокат
