Михаил Хмуров: я американцем стать не смог
Михаил Хмуров — один из немногих актеров с успешной карьерой в российском кинематографе и в Голливуде. Актер сыграл более ста ролей в самых разноплановых проектах по разные стороны Атлантики. Чаще всего авторы фильма видят харизматичного актера в образах героев по ту или другую сторону закона. Вот и в новом комедийном детективе «Борщи» он вновь играет роль правоохранителя, полковника полиции Родиона Савина. О том, какие борщи приготовил зрителям канал НТВ, в чем отличие между российским и зарубежным кинематографом, и что главное в счастливом браке, популярный актер откровенно рассказал в эксклюзивном интервью «ТН».
—В сериале «Борщи» довольно необычный сюжет, хотя роль для вас, наверное, обычная — очередная роль сотрудника правоохранительных органов. Вы для себя еще находите творческие вызовы в повторяющихся образах?
— Обычная? Ну да, есть такое дело. (Улыбается.) Хотя у меня есть роли и в комедиях, и в мелодрамах, но больше все-таки одиозных персонажей приходится играть — силовиков, бандитов. Но я всегда смотрю на выбор ролей иначе, чем зрители. Ведь каждую роль нужно смотреть изнутри: как выписаны диалоги, сцены. В «Борщах», например, в части сюжета есть повторения, но есть и то, что я никогда еще никогда не играл.
— Ваш персонаж пришел со своим уставом с «чужой монастырь» — типичная жизненная ситуация. Кто кого в итоге перевоспитает? Борщи Савина или Савин Борщей?
— Пусть это будет загадкой. (Улыбается.) Я не хочу раскрывать сюжет сериала, тогда будет не интересно. Но скажу, что съемки проходили динамично, в очень конструктивном ключе. Режиссер Алексей Карелин всегда тонко чувствует актеров. Умеет каким-то одним словом, фразой подсказать так, что сразу понимаешь, что надо сделать в кадре. Думаю, это отразится на конечном результате, хотя никто из нас до премьеры не видел финальную версию. Поэтому и для меня это волнительно и интересно. Буду смотреть с интересом.
— Полковник Савин рушит привычные устои, меняет микроклимат в коллективе, настраивает против себя подчиненных. Он это делает из-за своих принципов или это необходимо?
— Думаю, он считает, что только так можно добиться хорошего результата в работе. Для него сложившаяся в отделе ситуация совершенно неприемлемая. Во-первых, потому что он бывший военный, во-вторых, все эти истории с алкоголем у Борщей явно мешают общему делу. Поэтому для него это дело принципа — не в плане того, что я начальник и так хочу, а в плане, что это необходимо для улучшения работы отдела.
— Но если алкоголь, курение трубки или что-то еще помогает в расследовании, разве это надо менять?
— Для Савина положительный эффект от такого «подспорья» весьма сомнителен, скорее наоборот. Поэтому он так жестко ставит Борщам условия: или сухой закон или до свидания. Думаю, и они все прекрасно понимают. В жизни, в ряде случаев, возможно, какие-то симуляторы могут сработать. В артистической среде, и даже среди великих артистов такое мы видели, но это исключения из правил. Тот же Юрий Яковлев, как говорят, мог перед спектаклем немного выпить коньяку для расслабления, а затем играл гениально. Другое дело персонажи Борщей, они же не просыхают, пьют горькую по-черному, не зная меры. Вот это точно не помогает им в работе ни при каких обстоятельствах.
— Вы как сами относитесь к ЗОЖу?
— К ЗОЖу я давно отношусь уважительно, стараюсь придерживаться. У меня ведь маленькие дети, и мне через три года 60 лет. Мне в любом случае надо в форме быть по максимуму.
— А как снимаете стресс?
— Фуххх! Ну точно не как Борщи. (Улыбается.) Самый лучший антистресс для меня — это сон. Спортом еще занимаюсь, но уже не так фанатично, как в молодости.
— Одной из ваших ролей был генерал Александр Лебедь в фильме «Ельцин. Три дня в августе». Это исторический персонаж, его все помнят. Когда играли, хотели быть максимально похожим на него?
— С авторами фильма мы не стремились к абсолютному сходству, надо было показать характер персонажа в той ситуации, как бы он себя вел. Когда я сейчас смотрю, то вижу, что я молодой был для этой роли. Лет пять назад я бы генерала Лебедя лучше сыграл. Но, мне было приятно, когда на одной телепередаче мы оказались вместе с его братом—Алексеем, он подошел, пожал мне руку и поблагодарил, сказал: спасибо, что именно так представили брата, это было правильно.
— Такая оценка важна для вас?
— Да, реальных персонажей сложнее играть. Вот также было, когда я сыграл Игоря Васильевича Курчатова в сериале «Бомба». По-моему, я второй, кто сыграл Курчатова в художественном произведении, до этого ещё Сергей Федорович Бондарчук играл. Там была сложность в том, что практически нет видео, только фото, описания. А мне нужно было, каким он был в период 1945—1949 годов, когда создавалось наше ядерное оружие. Было интересно создавать этот образ на основании описаний книжных и фото. Тогда к нам приходили те, кто ещё были живы, молодые, которые с ним работали, они просто сидели на площадке и давали положительные отзывы, что похож, хорошо — это для меня было очень важно.
— Для вас августовские события — это еще и личная история, которая отчасти предопределила жизненный поворот в вашей жизни — вы оказались в США. В то время вы какими глазами смотрели на эти события из-за океана?
— Я улетел в Америку буквально за 10 дней до путча против Горбачева. Когда начались те события, я находился в Нью-Йорке и был в полнейшем шоке, когда увидел танки в Москве. Это, конечно, было за гранью, я рвался улететь обратно, но физически это было невозможно сделать — самолеты не летали.
— Как ситуация развивалась дальше?
— Хотели пару месяцев пожить в Штатах, переждать, но потом от друзей стали получать информацию о том, что российская киноиндустрия рухнула, в театрах не платят, среди актеров тотальная безработица, и мы решили остаться года на 2-3. Но видите, как все затянулось, — на 17 лет.
— У вас сложилась прекрасная карьера и в Голливуде. Как работалось на мировой фабрике грез?
— Не скажу, что полностью удовлетворен, так как пришлось играть в основном «плохих русских» — мафиози, бандитов разного калибра. В какой-то момент просто надоели эти однотипные образы, захотелось вернуться в Россию.
— Почему не удалось расширить творческий диапазон?
— Я оказался в менее выгодной ситуации, чем мои американские коллеги. Мои параметры немного не укладывались в голливудские стереотипы. В Америке зритель, глядя на экран, должен испытывать стойкую симпатию или антипатию к персонажу. Мне кастинг-директор как-то сказал: ты намного лучше сделал пробы, чем другой актер, но его взяли, потому что у него более отвратная внешность. Поэтому на какие-то роли положительных героев, хоть и пробовался, но не получал. Но я приобрел бесценный опыт, который мне потом очень пригодился.
— Вы прожили в США длительное время, ассимилировались, говорите без акцента. Но вас все равно идентифицировали там как русского?
— Я уехал, когда мне было 25, и в этом возрасте полностью от акцента избавиться просто невозможно. Можно как-то смягчить его, но полностью убрать нельзя. Я сейчас говорю хорошо на английском, могу легко общаться, даже думаю на английском иногда, когда общаюсь с носителем языка, но акцент присутствует. Есть люди с музыкальным слухом, и они могут как-то сымитировать, но это происходит очень редко. В итоге как бы хорошо ты ни говорил по-английски, американец все равно услышит, что ты не родился в его стране, поэтому я не мог претендовать на роль американцев. Имея европейскую внешность для успешной карьеры в Голливуде в подавляющем большинстве случаев необходимо быть носителем языка с юных лет.
— А если переозвучить, например?
— Нет, этим там никто там не занимается, это профессиональное табу Голливуда. Для чего меня брать и переозвучивать, когда у них и без того огромный выбор актеров? Там же конкуренция огромная.
— У Энтони Хопкинса, к примеру, ведь тоже есть акцент? Или это не считается?
— Это не считается, во-первых, потому что он суперзвезда. А во-вторых, британцам и австралийцам, канадцам, очень легко перейти на американский стиль разговора. Все-таки это изначально один язык.
— Тупиковая ситуация получается?
— Я в свое время ходил на консультацию к очень крутому преподавателю по речи. Он работал с Де Ниро, Аль Пачино, когда им нужно было поставить для роли акценты какого-то определенного штата. Консультация стоила бешеных денег, но я решил заплатить. И он мне честно сказал: «Не трать время и деньги. Если ты приехал в Штаты после того, как 13 лет исполнилось, у тебя даже мышцы языка настолько по-другому работают, что ты никогда не сможешь избавиться от акцента».
— Но ведь в Голливуде много выходцев из европейских стран, кто успешно играет американцев, пусть и с акцентом?
— Это исключения, которые лишь подтверждают правило. Да, у звезд калибра Шварценеггера, Ван Дама акцент тоже никуда не ушел, он смягчился, но в этом есть некая прелесть. Или тот же австрийский актер Кристоф Вальц, которого Тарантино увидел в немецком театре и пригласил в кино. Вот ему помогли уйти от типажа нациста, потом он стал играть в американских фильмах, не особо афишируя акцент. Тем же латиноамериканцам можно на экране говорить с акцентом, потому что в США они свои, многие родились и живут там с детства. Но если у тебя европейская внешность, то нет —ты не можешь сыграть американца в фильме.
Свой среди чужих
— Как выстроена работа в Голливуде и в России в плане работы на съемочной площадке? Где больше нравится?
— Если говорить о творческой реализации — это в России. А в США очень сильные социальные гарантии для актеров, если ты являешься членом профсоюза. Профсоюз за этим строго следит и пожизненно перечисляет актерам авторские вознаграждения за повторный показ фильмов. Я до сих пор получаю такие выплаты за работы 90-х годов. Ну и условия труда там, на съемочной площадке более щадащие — 9 часов с обедом, а не 12, как у нас. Переработки есть, но там уже и оплата другая. А у нас переработки только после 12 часов.
— А в плане оплаты? Гонорары выше?
— Если говорить не суперзвездах, а о «рабочих лошадках», то артисты, работающие в России и работающие в Голливуде, имеют приблизительно одни и те же гонорары за съемочный день. Но там дополнительно приличная сумма набегает от авторских вознаграждений за повторы фильмов.
— У вас был опыт работы с выдающимися по мировым меркам актерам — Хопкинс, Сазерленд, Рот, Шелл. У них медийная звездность или действительно есть чему поучиться в профессиональном плане?
— Могу сказать, что все они все большие профессионалы. В Америке можно многому научиться, просто наблюдая со стороны за актерской работой. И это очень помогало мне. Я заметил закономерность: чем выше талант у человека, тем меньше у него пафоса. Когда снимались с тем же Хопкинсом (фильм «Перелом» 2007 г. — Прим. автора) была примечательная история. Ассистенты перед съемками настоятельно убеждали, чтобы мы не подходили к нему, не беспокоили вопросами, не просили о совместном фото. Мол, звезда, все такое. Но когда Хопкинс пришел на съемочную площадку, он первым делом подошел и с каждым за руку поздоровался, даже со статистами, улыбнулся, обменялся парой слов. И это не было позерством, он каждый раз это делал. Так что настоящая звездность она не в понтах, а в делах.
— У вас есть по старым связям, по профсоюзу предложения поработать в Голливуде?
— Сейчас им будет сложно вытаскивать меня. Последние съемки были лет пять назад, снимали сериал про разведчиков, меня пригласили сыграть очередного плохого русского. Вполне могли бы найти другого, но решили пригласить меня, пришлось в Нью-Йорк летать на съемки.
— Когда вернулись в Россию, был какой-то период адаптации, приходилось ли вам перестраиваться?
— Приходилось, у меня появился акцент, и надо было его контролировать. Некоторые замечали: «Ты говоришь, как американец». Надо было от этого избавляться, привыкать еще к каким-то бытовым вещам. Но я адаптировался довольно быстро. Все-таки я американцем стать не смог. Но некоторые коллеги и друзья там настолько адаптировались, что потеряли связь с Россией, с русскими корнями. А я всегда скучал по Родине, мне всегда казалось: «где родился, там и пригодился».
— Американский паспорт у вас есть?
— Да. У меня там и сын родился. Он уже взрослый, выучился и остался жить в Америке, после нашего переезда в Россию. Ему там комфортнее.
— Сын какую карьеру строит?
— Он работает в компании по государственным перевозкам. Почтовый сервис. Он простой работяга. Пытался в свое время писать киносценарии, попробовал себя в актерской деятельности. Но потом понял, что это не его, и решил не тратить на это время.
— У вас во втором браке большая разница в возрасте с супругой — 30 лет, это чувствуется?
— Мы с Марией уже привыкли к этим чаще немым вопросам. (Улыбается.) Все нормально в этом плане, в июне будет десять лет, как мы вместе. Мы прекрасно ладим, у нас двое детей, возможно, будут еще. И возрастной разницы практически не чувствуем ни в чем. Есть женщины, которые молодые, а душой, пониманием жизни они уже взрослые. Когда такое происходит, жить счастливо с человеком, который старше тебя по годам, думаю, легко.
— Какие еще слагаемые счастливого брака?
— В жизни по возможности надо стараться иметь одну семью. Как бы ты не был счастлив, как тебя не было все хорошо во втором браке, в третьем, в пятом, все равно большое количество людей в разной степени страдают от разрыва, от той ситуации, которая произошла.
— Вы сожалеете о том, что произошло?
— Можно сказать, мне повезло в этом плане. У нас с первой супругой сохранились теплые и уважительные отношения. Но все равно боль от разрыва присутствует у всех. Повторюсь, лучше всегда иметь один брак и всеми силами стараться его сохранять. Но, увы! Это понимание приходит лишь с годами. Когда поддаешься первым эмоциям, то сложно потом отыграть ситуацию назад. Можно и сто увлечений иметь, но это же все сопряжено с сильными переживаниями. Если у тебя есть совесть и душа, ты болеешь за того, кому сделал больно. Ничего хорошего в этом нет. Но уж как сложилось, так сложилось.
— Когда идете с Марией по улице ловите косые взгляды?
— Уже не обращаем внимания. А смысл? Если смотреть со стороны, допускаю, что это вызывает какое-то неприятие у людей, которые не знают о нас ничего, не знают каких-то подробностей. Думают, ну вот был брак, потом все разрушили, появилась молодая жена. Сразу представляется: значит, клюнул на молодость, бес в ребро и т.д. И как не оправдывайся, что были свои тонкости, со стороны это выглядит именно так, ничего с этим не поделаешь. Я это все понимаю и стараюсь не зацикливаться, не пытаюсь все объяснить, всех разубедить — бесполезно. Да и зачем? Только самые близкие смогут правильно понять, что случилось и почему. Никто же не в курсе, что Мария была со мной рядом в самые сложный период, когда у меня не было работы, когда жили буквально впроголодь. Что она выходила замуж не корысти ради, не за известного актера, а потому что полюбила меня. Этого же всего не объяснишь? Ну вот так вышло у нас, и мы пытаемся жить дальше и быть счастливыми.
— Кто в вашей семье сейчас командир?
— Командир всегда я. Но я такой командир, который слушает своих подчиненных, который располагает их к участию в обсуждениях, принятию решений. Но в редких принципиальных вопросах, когда отступиться нельзя, последнее слово всегда за мной. При этом я не деспот и не диктатор.
— Со старшим сыном Григорием все понятно, Артем и Михаил еще совсем маленькие, а дочь Дарья, которой уже одиннадцатый год пошел, как относится к творческой стезе?
— Дарья очень творческий человек, она, если захочет, сможет быть хорошей актрисой. Она яркая, любит что-то изображать, показывать. А вот маленькие дети — они очень тихие и спокойные ребята. Григорий тоже рос очень скромным, выдержанным. А актер все же должен быть по натуре открытым, раскрепощенным, иначе ему будет сложно в профессии.
— В 2020 году вы поучаствовали в пикетировании посольства в Ливии. Что вас туда привело?
— Мы пытались добиться освобождения Максима Шугалея (российский политик, социолог, попавший в тюрьму «Митига» в Триполи во время гражданской войны. — Прим. автора). Не знаю, мы помогли, или мы как часть этой помощи, но Максима удалось вернуть на свободу.
— Вы сами проявили инициативу?
— Меня попросили, и я согласился, потому что я патриот своей страны. Хоть у меня и есть американский паспорт, но, если бы стоял вопрос оставить только один паспорт, я бы наш оставил.
— Когда удается отдохнуть, какой отдых предпочитаете?
— В деревне под Тулой. У мамы там дом, периодически туда ездим. Или в Поволжье, к родственникам жены. Ни на какой Бали нас не тянет. (Улыбается.)
— Чем привлекает отдых в деревне? Умиротворением?
— Бабушки и дедушки живут не в Москве, хотим, чтобы они участвовали в воспитании внуков. Это им будет полезно. А так я давно городской житель, больше город люблю — Москву, здесь мне комфортно.
Евгений Николаев
фото: личный архив
