Кирилл Жандаров: люблю работать с женой, между нами есть химия
— Съемки во втором сезоне «Доктора Иванова» сложнее дались вам, чем в первом?
— Так сложилось, что мы снимали подряд два сезона, вразнобой, была одна летне-осенняя история, а вторая осенне-зимняя. Можно сказать, это была одна длинная история, которую разбили на два сезона и на отдельные четыре фильма. Для меня это было как книга: пролог, две главы и эпилог. «Пролог» зрители уже посмотрели, а теперь им предстоит увидеть все остальное. Снимали мы под Торжком, в деревне, где вообще не было сотовой связи и интернета.
— То есть настоящая глубинка?
— Да, мы все время были без сети, чтобы дозвониться, приходилось второму режиссеру выезжать куда-нибудь поближе к шоссе. Это было тяжело, но в какой-то момент мы смирились и поняли, что надо наслаждаться тем, что сейчас происходит. Но при этом было еще и очень холодно. Помню, что меня просили: «Давай мы снимем, как ты в майке рубишь дрова в минус 32!», а я отвечал: «Давайте хотя бы не в майке, а в кофте?». В итоге соглашались «Ну, давай в кофте».
Еще была смешная история, когда мой персонаж окунал лицо в большой таз с водой. И чтобы мне окунуть лицо, вначале разбивали в тазу лед и потом заливали туда воду. И все-равно приходилось разгонять льдинки, чтобы опустить в воду лицо. Так нам нужно было показать, как будто бы у нас еще осень.
— А местные жители так и живут, получается...
— Только местные жители и спасали, они счастливые люди, не знают всей той ерунды, которая творится в столицах. У них своя интересная жизнь, дети ходят в школу, играют во дворах, где гуляют собаки, коровы, овцы, у них магазины, которые работают с 12 дня до пяти вечера. Где-то видел комментарии: «Где они нашли такую деревню? Что за бред, магазинов таких давно нет». Так вот, хочу сказать, что там действительно живут люди, все реальное. Очень жду второй сезон, интересно будет увидеть реакцию на местную почту. Поначалу и я думал, что это декорация, но оказалось, что нет. Так вот, такие почтамты тоже бывают, хотя, признаюсь, у меня в юности в городе Ломоносове был более современный почтамт. В общем, много мы поездили с «Доктором Ивановым» по деревням в районе Вышнего Волочка, Твери, Торжка. Да, там жизнь другая, спокойная, хорошая, люди добрые все.
— Про своего героя врача Сергея Иванова расскажите. Насколько вам комфортно было с ним?
— Мне было очень комфортно. Я прочитал кучу литературы по медицине, настольная книга у меня была «Медицинская энциклопедия за 30 секунд» для детей. Я узнал, что такое пневмоторакс и многое другое, и консультанты, которые у меня были — врачи, хирурги, конечно, сказали, что наше кино — художественный вымысел, многое, написанное в сценарии, невозможно в современной медицине. Но с оговоркой — возможно, если учитывать, что события происходят в глубинке. Я спрашивал местного хирурга: «Возможно такое в жизни, как у нас написано?». Он отвечал: «А почему нет?», на что я сопротивлялся: «Но ведь это неправильно!». И получил очень жизненный ответ: «Ну почему неправильно? Когда у вас есть пациент и его нечем лечить, то это самый правильный выбор для того, чтобы спасти ему жизнь». Этот хирург научил меня зашивать колбасу, накладывать на ней швы, объяснил, какие бывают нитки для швов. Все это было очень интересно: разрезы, операции, уколы. Когда начал в это вникать, даже подумал: «Почему я когда-то не стал хирургом?».
— А дома сами уколы можете делать?
— Сейчас, может и смогу, но раньше, от вида иголки сам бы, наверное, в обморок упал. Пока людям не пробовал, но колбасы много обколол. Вечерами в гостинце делать нечего было, вот я и оттачивал мастерство: делал инъекции помидорам, зашивал колбасу, делал на ней разрезы.
— Ваш Иванов, он такой же прямолинейный как вы? Вы не раз рассказывали об этой черте своего характера…
— Это дурная черта, наверное, иногда она мне мешает, но да, Иванов прямолинейный. Он не будет ходить вокруг да около. Мне эта черта, конечно, мешала, но если к этому относиться «все что не делается, все к лучшему», тогда все хорошо. В каких-то моментах своей жизни мне стоило бы, возможно, промолчать где-то не сказать того, что сказал. Но тогда я бы, наверное, не был бы самим собой. Сейчас я себя придерживаю, больше слушаю. Мне кажется, юношеский максимализм, который во всех людях присутствует, он с возрастом либо усиливается, либо человек становится умнее, начинает больше слушать. Я вот раньше, может и слушал, но часто не слышал. Сейчас стараюсь слушать и понимать, что людей иногда не переубедить, и это нормально.
— А в жизни как часто вам приходилось встречать врачей, которых называют «профессионалами от бога», как вашего Иванова?
— Буквально вчера с ними встречался. У меня таких друзей много. В принципе все люди, которые меня окружают, они, мне кажется, профессионалы от бога и очень далеки от моего творчества. По большому счету, у меня семейство врачей. Двоюродный брат — стоматолог, двоюродная сестра — стоматолог, дядя — стоматолог, дед — стоматолог, бабушка — стоматолог. Наш близкий родственник — доктор наук, Оля Трофимова. Она мне тоже помогала, когда я отправлял ей сценарии почитать: «Смотри, предлагают историю, насколько она может быть в теории?» И вообще я часто скидывал какие—то сцены друзьям врачам, чтобы они мне объяснили, может такое быть или нет. И бывало даже, что приходил на площадку: «Ребята, такого, что тут написано, быть не может. Вот ответы хирургов».
— Говорят, что мужчины боятся врачей. Их еще уговорить надо, чтобы пойти провериться. Вы из таких?
— Позвонить поболтать запросто, а вот прийти провериться действительно сложно. Они меня всегда заманивают так, говорят: «Приходи, мы просто посмотрим».
— Вы со своей супругой Машей одной профессии, оба актеры. Как считаете, во благо ли отношениям, когда союз не только личный, но и творческий?
— Мне кажется, во благо. Мы получаем полное удовлетворение друг другом в совместном творчестве. Вечерами можем вместе творить, когда Маша пишет свои любовные книги под псевдонимом «Мариша Кель». Периодически придумывает какую-нибудь историю, начинает ее писать, я ее корректирую, она дает мне почитать, зная, что я самый жесткий критик. Начинаю читать: «Это не то, это не так, не может быть...», так, что ей по несколько раз приходится книгу переписывать. У нее вышло уже несколько любовных романов.
— А сценарии Маша не пробовала писать?
— Уже написано несколько, сейчас пару сценариев хороших в работе, когда-нибудь их, может быть, и снимет кто-то. Один — экранизация ее романов, которыми заинтересовались пара наших каналов, а второй — детектив-триллер, который пока на рассмотрении. Во что это выльется, пока не понятно, потому что это всегда творчество, интрига и время. Плюс через пару дней мы начинаем большую совместную работу в кино. Очень интересная история, где у нас главные роли и любовная линия. Я люблю Машу как партнера, она любит меня. У нас есть химия, мы муж и жена, это штука взаимная. И вот когда творчество взаимное, оно всегда дает результаты.
— А не получается ли, что пока вы вместе снимаетесь, ребенок остается без присмотра родителей?
— Мы придумали классный выход — мы еще иногда берем сниматься мою тещу, заслуженную артистку Галину Мельник. Она приезжает периодически, снимается и ребенка с собой берет. Либо, когда все в разъездах, с Валерой сидит моя мама. Давая график на месяц, мы всегда прописываем условие, что обязательно пару дней в неделю должны быть выходные, чтобы мы могли съездить к сыну.
— Говорят, дети приходят в этот мир, чтобы научить чему-то своих родителей. Какие жизненные уроки преподнес вам ваш сын?
— Человек рождает чистым, добрым, открытым и любящим существом, а потом со временем наваливаются проблемы, неурядицы, любовные стрессы, падения, кризисы, недовольство, школа, институт, работа... Все это начинает человека вгонять в определенные рамки существования, и мы забываем какими были раньше. Мне кажется, любой ребенок дает взрослому человеку возможность понять, каким он пришел в этот мир, что он добр, искренен, может любить. А примет ли человек эту возможность, это уже к нему вопрос. И, конечно, мой сын меня многому учит. Я не допускаю ошибок, которые допустил бы мой отец, но допускаю свои ошибки, и сын мне на них указывает своей реакцией. Я понимаю, что совершил ошибку и мне надо как-то ее исправить. И чем быстрее я это понимаю, тем лучше.
— Валера самостоятельным парнем растет? К чему уже интерес проявляет?
— Самостоятельный, да. Сейчас вот самостоятельно пошел на тренировку, а еще ему почему-то нравится музыка. Когда был помладше, нравились вентиляторы и сейчас он иногда говорит: «Когда я был маленький, то любил вентиляторы, пойдем посмотрим на них». После того, как посмотрели: «Да вентиляторы хороши, но теперь давай посмотрим гитары». Как-то я ему сунул компьютер и сказал: «На, помонтируй видео». И он стал монтировать в программе Final Cut, в которой я разбирался около четырех месяцев, чтобы смонтировать одну историю, а сын сделал это за две недели. Я вижу, что у современных детей все по-другому работает, они другие. Мне дай в восемь лет Final Cut, я бы ничего не понял, что там делать. А сын во всем разбирается, знает, что такое компьютер, у него есть электрогитара.
— В музыкальной школе учится?
— Нет, занимается пока только тхэквондо, но собирается пойти в музыкальную школу. Пока его туда не взяли, так как восемь лет, ему еще тяжела электрогитара. И вот он все ходит вокруг этой школы для гитаристов, ждет, когда ему исполнится девять лет, чтобы его взяли. Валерин кумир — его дед, Кириков Александр, актер, Машин папа. Потому что он и пел, и играл на всех музыкальных инструментах. И Валера все это застал, пока дед был жив.
— Как думаете, пойдет сын по родительским стопам?
— Лучше не надо, но если захочет... Пусть выберет сам, то, что захочет — это самое важное. Главное, дать возможность выбора, а не сказать: «Ты идешь туда, где много денег или туда, будет уважение или что—то еще». Потому что я знаю многих знакомых, которых родители отправили в институт, куда они не хотели идти, и, конечно, они со временем поняли, но было уже поздно. Многие не смогли поменять профессию на ту, которой они хотели бы заниматься. У меня брат двоюродный отучился на стоматолога шесть лет, начал работать, а потом ему захотелось стать актером и в какой-то момент он бросил стоматологию. Теперь он живет в Майкопе, в театре работает актером и абсолютно счастлив. Это важная штука — делать то, что ты любишь. Я допускал в жизни такую оплошность, когда выбрал не то, чего хотел. Но это было скорее от безысходности, лет 17 назад. Но я все равно вернулся к тому, что мне интереснее всего. Поэтому, очень важно не упустить момент, когда понимаешь, что занимаешься не тем.
— Мы сейчас живем в непростое время, и, думаю, для многих актуальна тема, как находить в себе силы, когда тебе тяжело, плохо. Что вы себе говорите в такие моменты и что вам помогает в трудную минуту?
— Я просто начинаю слушать музыку, либо смотрю кино, либо звоню любимому человеку и говорю: «У меня такая ситуация...». Либо друзьям звоню и прошу: «Давайте поболтаем». Очень часто для тебя это просто разговор, а для кого-то — спасение. Поэтому надо понимать, что не всякий разговор — это просто разговор. И еще надо понимать, что любое падение — это ступенька вверх. Как только что-то начинает рушиться, значит, так и должно быть. Когда-то я общался с одним умным человеком, жаловался ему: «У меня вот такая ситуация... Все плохо, ничего не получается...». А он мне сказал: «А тебе не кажется, что это все твои ступеньки, которые ведут тебя к тому, чего ты очень хочешь. И если ты сейчас остановишься, то останешься на этом «этаже». А если продолжишь — пойдешь выше. И все твои неприятности станут ерундой. Конечно, появятся новые неприятности, но ты их точно так же пройдешь. Движение — это всегда жизнь». Мне кажется, он был прав, нельзя отчаиваться ни в какой ситуации.
— Что вас делает счастливым?
— Вчера я был счастлив, когда на тренировке в наушниках у меня заиграла песня Олега Митяева «Одинаковые сны», которую мне когда-то прислала Маша, когда мы только начинали общаться с ней. Я эту песню не слышал лет 11. А тут нечаянно услышал ее в наушниках, и вдруг у меня внутри что—то перевернулось… Я прибегаю домой, говорю: «Валера, послушай, эту песню когда—то прислала мне твоя мама». Он ее послушал, и вот так я был счастлив вчера вечером. Когда—то попала в меня эта песня, и вчера она вдруг во мне проснулась…
Лика Брагина
Фото: Таня Сабесски
