Екатерина Зорина: в нашей профессии очень мало счастливых людей
За плечами звезды театральной сцены северной столицы Екатерины Зориной много ярких драматических ролей в спектаклях по пьесам великих классиков, главная роль в уникальном иммерсивном шоу «Вернувшиеся» по Генрику Ибсену. Но диапазон ее артистических возможностей широк, и в кино она с блеском входит в роли легкого комедийного жанра. В четвертом сезоне сериала «Лихач» на НТВ зрители вновь будут с удовольствием наблюдать за семейными перипетиями неподражаемой Светланы Кубатко в исполнении Екатерины. О том, как рождался запоминающийся образ, об издержках интерактивного взаимодействия со зрителями и своей новой музыкальной ипостаси актриса рассказала в эксклюзивном интервью «ТН».
— Съемки четвертого сезона «Лихача» продолжаются . Какие метаморфозы произойдут в неспокойной семье Кубатко в этот раз?
— Не буду раскрывать весь сюжет, но хочу сказать большое спасибо нашим сценаристам за столь чуткое отношение к судьбе Кубатко. (Улыбается.) Нашей замечательной киносемье их стараниями не живется спокойно, Кубатко постоянно преодолевают какие-то жизненные и личные трудности, и этот сезон не будет исключением. Я бы даже сказала, что самые интересные внутрисемейные перемены у них начнутся как раз в этом сезоне. И в этот раз все у них будет весело и с огоньком. Такого точно еще не было! Но Кубатко обязательно все преодолеют, так как нам с Ванечкой уже просто скучно жить без постоянного форс-мажора.
— Насколько образ Светланы Кубатко отличается от предложенного и написанного изначально?
— Светлана Кубатко — это ведь прообраз жены нашего сценариста Кирилла Муханова. Когда я об этом узнала, я ее просто расцеловала ее и сказала: «Спасибо за образ, я не знала, что играла вас». Ранее я долго допытывалась у Кирилла: «Как ты так классно пишешь? Получаются просто потрясающие диалоги!» Он же мужчина, а вписывает в сценарий совершенно живую женщину. И он мне ответил: «Так это же моя жена! С нее и пишу». Мы со Светой потом познакомились и очень смеялись. Конечно, это немного гипертрофированный образ, так как Кубатко — женщина очень конкретная.
— С вашим «киномужем» Денисом Пьяновым вместе сыграно уже пятнадцать совместных проектов. Получается, он для вас идеальный партнер?
— У нас с ним настоящая партнерская химия, такой ни с кем нет. Денис — это самый мой ближайший и надежный друг, это правда. Мы уже играли с ним мужа и жену до «Лихача», и кастинг-директор видел нас в этой работе. Когда выбирали артистов, то Денису, как говорят, недолго подыскивали подходящую пару. Помню, еще режиссер заметил: «А вы видели, как они вместе смотрятся?» Мы на самом деле довольно нестандартная пара даже визуально. (Улыбается.) Мы даже шутим, что нам уже нужен отдельный ситком, потому что нам не надо даже прописывать диалоги, мы уже в персонажах все можем тащить просто серию за серией. Мы с Денисом очень близки по духу, и это большое счастье — работать с таким замечательным партнером на площадке.
— А с кем лучше работать в проекте — со старыми знакомыми или с новыми для вдохновения?
— Нет однозначного ответа, с кем лучше. У меня довольно легкий характер, обычно получается найти общий язык со всеми в группе. В юности я довольно долго была интровертом, но сейчас уже спокойно общаюсь и со знакомыми, и с незнакомыми коллегами.
— У вас в театре много сложных ролей по классическим пьесам, как удается переключаться на кинообразы, где и персонажи, и сюжеты попроще?
— Пусть прозвучит немного нескромно, но, мне кажется, я уже могу сыграть все, что мне предложат. У меня большой опыт, поэтому вхождение в любой образ уже дается без труда. Еще у меня довольно сильно раскачана психофизика, я могу переключать свои эмоциональные состояния на раз-два. Раз — за секунду заплакала, два — и начинается безудержный смех.
— У вас есть уникальный опыт — участие в иммерсивном шоу «Вернувшиеся», которое и в Питере гремело, и сейчас в Москве аншлаги. Как удавалось перестроить себя? Ведь артисты находятся не на сцене, а среди зрителей в непосредственной близости.
— Могу часами говорить об этом проекте. Это пока самый счастливый творческий опыт в моей жизни. На шоу был какой-то нереальный кастинг, если не ошибаюсь, из трех тысяч людей выбрали 25 или 30. После того, как мы его прошли, еще два или три месяца плотно занимались по американской системе с тренерами из США. Потом остались только с Мигелем, но жесткие тренинги продолжились. Это довольно сложная и специфическая система подготовки, но оно того стоило: шоу получилось восхитительным и захватывающим. Руководитель проекта Мигель — настоящий самородок! Работа с ним — действительно невероятная школа для любого артиста, уникальная, эксклюзивная. У меня такого опыта никогда не было.
— А в чем отличия?
— Театр — это ведь довольно жестокая организация, и все театральные роли мне дались буквально потом и кровью, огромной работой и большими страданиями. А когда я пришла к Мигелю, то первый раз в жизни узнала, что можно достичь тех же целей не через мучения, а через любовь. Он так направляет, так говорит, что делать, что сразу все получается — не надо страдать и мучиться. Он показал мне совершенно другую грань нашей профессии, и я осталась просто восхищена нашей совместной работой!
— Были какие-то форс-мажоры во время шоу?
— Невероятное количество раз. Самое запоминающееся — обнаглевший мужик с огурцом. В одной из сцен шоу мы сидим за столом, и передо мной стоит тарелка с едой. И вот представьте, у меня главная роль, я в центре внимания, так как по сценарию предполагается кульминация спектакля — я увижу привидение своего мужа. Но в этот момент к нашему столу вразвалочку подходит зритель и начинает собственное представление. Сначала он отпивает из моего бокала, затем берет огурец из моей тарелки и начинает его есть. И еще, усмехаясь, смотрит на меня, мол, что ты сделаешь? Я понимаю, что мне сейчас не до того, надо готовиться произнести важный монолог, и я делаю вид, что я его не замечаю. Но этот наглец не уходит и берет второй огурец с тарелки. Зрители все это видят и начинают подхихикивать. Я, конечно, вскипаю внутри, так как понимаю, что до начала монолога остались секунды и надо что-то делать. И вот я беру рукой из тарелки всю еду - пюре, котлету, салат какой-то и со всего маху размазываю ему всю эту массу по лицу. У него шок! У зрителей оцепенение! Но я же еще и доиграла сцену до конца: молча медленно и брезгливо сняла свою ажурную перчатку, положила на стол и только потом начала монолог.
— Вот это да! И что потом?
— Мужик этот с огурцом сразу куда-то испарился, буквально за секунду, и мы спокойно доиграли. Это был единственный раз, когда я решила пресечь хамство радикальным способом. Нас этому не учили, и я потом все прикидывала в уме: Мигель меня отругает или похвалит? Но он сказал: «Молодец, мать! Все правильно сделала».
— А охрана на такой случай во время шоу есть?
— Да, в каждой локации есть специальный человек в черной маске, который следит за порядком. Но в тот момент охранник просто не мог протиснуться к сцене, потому что вокруг стола стояли люди, и он просто не видел всего происходящего. Обычно нас черные маски выручают, но в данном случае пришлось взять инициативу на себя.
— Сам же напросился.
— Еще несколько раз было, что зрители сидели на отведенных для меня световых точках и не уходили. Я им намекала и так и сяк, мол, уходи — мешаешь. Некоторые понимали, но были и такие, кто специально не уходил. Однажды я просто села такому на колени, навалилась всем весом и сидела до конца сцены. Но такие экстремальные случаи очень редкие. В основном приходят люди культурные и адекватно реагируют, когда ты им даешь понять, что они мешают.
— У вас в шоу очень одиозная роль. Хелен Алвинг— довольно мрачная героиня пьесы, но вы говорили, что эта роль для вас особенно дорога? Почему?
— Потому что я вижу в этой роли истинное предназначение артиста. Да, она ужасная женщина, очень страшный человек. И Мигель мне позволяет ярко и мощно существовать в этом образе, потому что она должна вызывать у зрителя отторжение. И меня эта творческая задача каждый раз вдохновляет и заряжает. Пусть люди посмотрят на нее и скажут: «Никогда так не буду поступать!» Мне кажется, что в этом есть даже какая-то миссия для меня, как актрисы.
— А негативная энергия образа Хелен Алвинг не переходит на вас?
— На меня никакая сценическая энергия не влияет. Считаю, что профессиональный актер после спектакля не имеет права приходить домой в состоянии своего персонажа. Я умею после спектакля полностью «снимать» образ с себя, запирать в шкаф вместе с костюмом до следующего спектакля, и возвращаться домой прежней Катей. Другое дело, что Катя может быть уставшая физически, но точно никогда не останется в образе. Я долго этому училась, и это сейчас здорово мне помогает.
— Вы вместе с шоу отправились покорять Москву. Не захотелось потом перебраться в столицу?
— Нет. Мне очень нравится в Питере, у меня тут семья, ребенок в школу пошел. Никогда туда не хотела, так как очень четко ассоциирую себя с Санкт-Петербургом. Мне на берегах Невы уютно, хорошо и комфортно во всем. Я легко еду в столицу на съемки, спектакли, но всю свою жизнь перетаскивать в Москву я не собираюсь. У меня другие приоритеты по жизни. Еще, мне кажется, что в Москве можно легко потеряться, приобрести состояние постоянного рабочего невроза, а я как раз не такую жизнь ценю.
— Никогда не возникало ощущение, что вы уже переросли театр на Васильевском?
— Нет, потому что в театре собралась уникальная труппа. У меня восхитительные коллеги, у которых постоянно учишься. У нас сильный репертуар, и все время идет творческий процесс. Так чтопока я востребована и много работаю, у меня не возникает мыслей, что себя надо что-то менять, куда-то приткнуться. Я не думаю о том, что переросла, я думаю о том, что мне хорошо и что я все еще развиваюсь.
— А на зарубежных площадках не хотелось бы попробовать себя? У вас же отличное знание английского.
— Я такой человек, что если у меня есть мечта и я к ней иду, то обязательно приду. (Улыбается.) Пока у меня точно нет планов покорять Голливуд или Европу. Хотя это сейчас артисту довольно просто сделать, достаточно пройти курсы, найти хорошее агентство и сделать качественные пробы. Так что, если у меня вдруг появится такая цель, я знаю, что делать, и обязательно попробую.
— В Голливуде сейчас запрос только на плохих русских.
— Да-да. Еще и поэтому туда не стремлюсь. Мне пока комфортно существовать в своем прекрасном театральном мире, в замечательном российском кино. Я сейчас живу довольно насыщенной жизнью, и мне хорошо и спокойно на душе.
— Кроме театра и кино в вашей жизни недавно появилась и музыка. Почему ваша музыкальная группа называется «НеНасти» и вы позиционируете себя как кавер-трэшбэнд? Что вы такого трэшевого исполняете?
— С названием все просто. С Таней Ишматовой мы сейчас обе играем роль Настасьи Филипповны. Она — в театре «Приют комедианта», а я на «Ваське», поэтому решили назвать наш дуэт «НеНасти». Мы позиционируем себя как две драматические актрисы, которые поют. То, что мы делаем, это даже не концерт, а спектакль. Мы читаем отрывки из произведений и рэп, делаем сценические этюды. Нам нравится делать из песен что-то совершенно неузнаваемое, и это всегда очень смешно, поэтому и трэш-бэнд.
— У вас нет желания исполнять не только каверы, но и оригинальные композиции, выйти на другой уровень?
— Такие планы есть. Хочется делать что-то свое, оригинальное. Мы пока что в стадии сочинения, но уже есть несколько своих треков, которые мы поем на концертах, но пока что каверов все-таки больше. Недавно наконец нашли толкового концертного директора, надеюсь, что мы теперь будем радовать наших поклонников чаще.
— Это тот случай, когда увлечение переросло в проект?
— Да, все началось, когда мы готовили с Таней подарок на мой день рождения, и уже в процессе подготовки я поняла, что нужно делать такие выступления на постоянной основе.
— Ваш персонаж Светлана Кубатко — владелица ресторана. А как у вас с готовкой?
— С готовкой у меня очень хорошо, мне еду доставляет Яндекс Маркет. (Улыбается.) Это шутка! Не могу сказать, что я круто готовлю, но мой муж уже свыкся, ему все нравится. Когда я выходила замуж, то совсем не умела готовить, но мне кажется, что женщина должна быть в доме настоящей хозяйкой, в том числе и на кухне. Сейчас уже абсолютно все могу приготовить и люблю кулинарить, когда есть время. Конечно, существуют женщины, которые кулинары от бога, они и придумывают и готовят изысканные блюда, но у меня довольно стандартное меню дома.
— А какая кухня вам ближе?
— Итальянская: пасты, ризотто — это все мы любим. Хотя ребенок вот очень любит ребрышки, поэтому мы часто запекаем мясо. Но я люблю быстрые простые блюда и обязательно их красиво оформить, чтобы было не только вкусно, но и правильно подано.
— Придерживаетесь здорового питания?
— Да, хотя я раньше ела часто чипсы. Садилась смотреть кино и обязательно брала пакетик. Сейчас уже нет, но я мужу всегда говорю: «Я не курю и не пью. Можноя хотя бы газировочки попью?» Должно же быть хоть что-то вредное в рационе. (Улыбается.)
— Еще одно ваше увлечение — косметические процедуры. Это профессиональная необходимость или ваш сознательный выбор?
— Все, что я размещаю в соцсетях, я сама обязательно пробую на себе. Мне часто предлагают рекламу, но я пока отказываюсь. Мне очень приятно, что я стала этакимамбассадором косметических процедур для моих подписчиков и девочек в театре. Хотя я довольно поздно начала делать эти процедуры, можно было заняться этим и раньше. Я категорически против пластики и прочих корректирующих процедур. Поэтому все процедуры, на которые я хожу, у меня больше для радости и удовольствия, но и результат, как говорится, на лице. (Улыбается.)
— Вы мало рассказываете про семью, про супруга. Почему?
— Не рассказываю, личное я очень берегу. Мой дом — моя крепость. Я очень дорожу спокойствием и душевным равновесием супруга и ребенка, так что не обижайтесь.
— Есть у вас какие-то правила, касающиеся только вашей семьи?
— Мое главное кредо идет красной нитью нашего разговора: мне не надо в Голливуд, я очень люблю свою семью. Для меня главный приоритет — чтобы я успевала быть хорошей женой и достойной мамой. Всю остальное в своей жизни можно и нужно подстраивать. На этом и держимся. Работа — это замечательно, но она должна быть на втором месте.
— Дочь приобщаете к актерской жизни?
— Мой ребенок никогда не бывает в театре, я полностью ее оградила от этой профессии. То, что иногда пишут, — это неправда. Я потратила огромное количество времени и денег на нянь, чтобы ребенок никогда не воспитывался за кулисами театра. Варя совершенно не «дочь театра», и я этим горжусь, потому что не хочу, чтобы она была актрисой. Мы с мужем приложили недюжинные усилия, чтобы она свою детскую жизнь тратила на детство, а не ожидание мамы с папой за кулисами.
— А какие другие таланты вы видите у Варвары?
— О будущем ее пока говорить не готова. Поскольку я сама человек, который окончил ради мамы свой первый вуз, а потом сказала: извините, я теперь пойду туда, куда сама хочу. На своем опыте я поняла, что не надо ребенку помогать таким образом и жестко направлять его. Я мечтаю, чтобы моя дочь никогда не стала актрисой! Пусть она будет тем, кем сама захочет. Она еще маленькая, и пока что хочет быть продавщицей в супермаркете. (Улыбается.) Главное, чтобы была счастливой! Она хорошо поет, быстро плавает и, слава богу, пока не просится ни в какие театральные кружки. Я ее стараюсь развивать по всем направлениям, пусть она будет всесторонне развита. Я совсем не понимаю мамаш, которые за руку приводят своих детей сниматься в кино, мне всегда их жалко. Дети сидят грустные, измученные, а ведь могли бы просто гулять и радоваться жизни. Но мамы свои амбиции почему-то хотят реализовывать именно через детей. Я не такая! Я очень переживаю за деток, с которыми снимаюсь, потому что они всегда хотят есть и спать, и совсем не хотят сниматься в кино.
— Это результат вашего травмирующего опыта в этом плане?
— Да, в нашей профессии очень мало счастливых людей. Не хочется говорить громких слов, но посмотришь — очень сложно складываются судьбы у всех наших ребят, коллег, у всех, кто окончил театральную академию, личная судьба складывается очень тяжело. Еще мне кажется, что в нашу профессию надо идти с определенным характером, с дичайшей силой воли. Мне повезло, что у меня все это есть. Наверное, передалось от папы. Он у меня баскетболист и профессор, у него мощная сила воли, характер. А успех — понятие относительное. Я на многих успешных людей смотрю через призму своего сознания и восприятия и думаю: «А счастлив ли ты?» Поэтому для своего ребенка хотела бы более спокойной судьбы, она более гарантированно даст ей важные аспекты жизни без совсем необязательных для ее психики больших эмоциональных потрясений.
фото: PR НТВ, личных архив
