Арсений Бородин рассказал как раскрутил Настю Ивлееву
Исполнительский талант Арсения Бородина многогранен и раскрылся довольно рано. Будучи школьником, он поразил телезрителей своей харизмой и мощной энергетикой, став одним из ярких участников музыкальной «Фабрики». Затем в составе группы «Челси» в качестве солиста, а затем и продюсера Арсений влюбил в себя миллионы российских поклонников популярной музыки, но неожиданно для всех, но не для себя, круто изменил вектор своей творческой реализации. В 2020 году он собрал рок-группу «Black Sonic Pearls», выпустил дебютный альбом и провозгласил новую цель — стать лауреатом «Грэмми». О том насколько близко удалось продвинуться к этой цели и в чем отличие западного и российского шоу-бизнеса постоянный член сотни жюри популярного телешоу «Ну-ка, все вместе!» на телеканале «Россия» откровенно рассказал в эксклюзивном интервью «ТН».
— На телеканале «Россия» 19 июля состоится премьера нового шоу «Ну-ка, все вместе! Народный кастинг», и отобранным счастливчикам выпадет шанс попасть в новый шестой сезон «Ну-ка, все вместе!». Кастинги проходили в пяти городах. Расскажите, как все прошло?
— Кастинги прошли отлично, хотя я успел побывать только на двух — в Москве и Уфе. Но этого хватило, чтобы понять уровень интереса к нашему шоу. На «Мосфильме», например, меня просто поразила громадная очередь желающих принять участие в проекте. Все это очень напомнило мне мою очередь в 2006 году на кастинг «Фабрики звезд». Но тогда был февраль, и очень холодно, мы часов пять стояли в очереди только чтобы только войти в Останкино. Я даже заболел после таких продолжительных криопроцедур. (Улыбается.)
— Как удается музыкальным экспертам определить среди огромного количества претендентов достойных шоу? Или талант виден сразу?
— Бывает по-разному. На «Мосфильме» на каждого человека мы потратили достаточно большое количество времени. И ни разу не было такого, чтобы конкурсант спел и ушел без наших комментариев. Был даже такой случай, когда девушка с явно хорошим голосом во время исполнения зачем-то выбрала не ту тональность. Мы быстро это поняли и попросили ее спеть по-другому, она это сделала, получилось отлично, и она прошла дальше. Когда мы видели, что это необходимо, то давали ребятам второй шанс. Ведь многие эксперты сами не раз проходили такие испытания и всегда сопереживают конкурсантам. Могу сказать, что эмпатия у жюри всегда присутствует и во время отбора, и во время шоу.
— В шоу «Ну-ка, все вместе! Народный кастинг» ожидаются какие-то новшества?
— В жюри будет 10 музыкальных экспертов, среди них есть лидеры — Николай Басков и Сергей Лазарев. Перед участниками будет стоять сложная задача получить от всех «да», мы, как всегда, будем нажимать на кнопки, тем самым отдавать свой голос понравившимся вокалистам. Что касается следующего шестого сезона, нам заранее ничего не говорят продюсеры, чтобы было сюрпризом. Посмотрим! Пока что мы отобрали большое количество талантливых вокалистов, уверен, что они себя хорошо покажут в шоу и не раз поднимут всю «сотню» на ноги. Можете поверить, таких талантливых участников нет ни в одном телешоу.
— Готовые артисты?
— Да, если бы у нас продюсеры были повнимательнее, многих мы бы точно вскоре увидели на большой сцене.
— В свое время вы участвовали в кастинге «Фабрики звезд». Поделитесь профессиональными секретами: как удалось привлечь внимание команды Дробыша, которая проводила кастинг в 2006 году?
— Я встал в очередь где-то в девять утра, а попал на прослушивание к семи вечера. Система прослушивания была такая: нас ставили на сцене по десять человек по точкам, и нам надо было стоять на обозначенном крестике неподвижно, так как велась фото- и видеосъемка. И мы даже не знали, какую песню нам включат, чтобы мы пели, как в караоке.
— Дробыш специально так сделал, чтобы оценить не только вокал, но и вашу реакцию на форс-мажор?
— Не знаю, зачем они это делали, но спокойствия это нам не добавляло. На тот момент я даже не знал, кто такой Дробыш и как он выглядит. Нашей группе включили песню Валерии и Стаса Пьехи «Ты грустишь». Я ее, конечно, слышал, но слов не знал. Выручило то, что у меня уже была достаточно серьезная музыкальная подготовка, и я постарался все сделать максимально артистично. Между нами ходил педагог по вокалу Владимир Коробко и всех внимательно слушал. Когда я запел, он спросил, сколько мне лет и откуда я приехал, и сразу вручил карточку кандидата.
— Пропуск в следующий тур?
— Да, но Дробыш меня брать не хотел, я ему почему-то не понравился ни голосом, ни внешностью. Но за меня вступился продюсер МТV Илья Бачурин, и все педагоги по вокалу — Владимир Коробко и Марина Леонова, а также педагог по хореографии Серега Мандрик. В общем, большая часть команды «Фабрики» выступила за то, чтобы я прошел в следующий тур. Пришлось Дробышу уступить. Но, надо отдать должное, Виктор Яковлевич достаточно гибкий, умеет быстро перестроиться.
— Когда вы смотрите на конкурсантов, у вас не возникает желания кого-то взять в раскрутку как продюсер? С Настей Ивлеевой у вас же получилось.
— В случае с Настей мне не нужно было вкладывать большие деньги. (Улыбается.) А если говорить о начинающих музыкантах, то, чтобы заниматься ими в долгую, нужен очень большой бюджет. Я же пока активно занимаюсь своей карьерой, все деньги идут туда, а лишних у меня просто нет. Но, если понимаю, что смогу человеку помочь без финансовых затрат, я всегда помогу.
— Но у вас же очевидный талант. Редко кто может разглядеть в обычном человеке будущего суперпопулярного блогера. В чем же секрет Ивлеевой? Почему этот ваш проект так мощно выстрелил?
— Секрет прост, как и во все времена: важно быть первым в своей нише здесь и сейчас. В то время, а это был январь 2016 года, вообще не было блогеров в таком формате, лента в соцсетях была в хронологическом порядке. На этом многие начинали паразитировать, и такой формат вскоре убрали. Я понял, что блогеру, чтобы преуспеть, нужно просто показывать то, чем он живет каждый день, вызывать у пользователей доверие и эмпатию. Ничего сложного, просто взгляд со стороны — это достаточно простой, понятный и адаптивный для большинства пользователей формат. В плюс сыграла и природная органика Насти. Это все вкупе сработало, и проект выстрелил.
— Это вы ее направили в блогинг?
— Она работала на тот момент хостес в ресторане, куда я ее устроил, и часто мне говорила: «У меня есть мечта, я хочу путешествовать и сниматься в какой-нибудь передаче». Я ей сразу сказал: «Ты понимаешь, если будут рассматривать кандидатуру, у тебя будет больше шансов, когда у тебя уже будет своя лояльная аудитория?» И мы начали активно работать над ее медийной капитализацией. Инстаграм-профили, которые ведутся профессионалами и зарабатывают на рекламе, они же все контент сами не производят, ничего не создают. И я начал этим контентом с ними делиться, они стали его репостить, начали отмечать профили, пользователи начали активно подписываться.
— Конечно, человека с большой аудиторией, с охватами с радостью пригласят на телевидение и в лейбл.
— Да, поэтому ее так легко потом пригласили в «Орел и решка». Да и сейчас ничего не поменялось ни в России, ни за рубежом: все продюсерские центры хотят взять уже готового артиста, в красивом костюме, с написанными хитами и лояльной аудиторией. А что делает лейбл? А лейбл ничего не делает, он просто дает тебе твое красиво имя и зачастую весьма сомнительный менеджмент. Вот она, сегодняшняя реальность нашего шоу-бизнеса.
— Что стало главной причиной фатальной ошибки Насти с проведением «голой вечеринки»?
— Подобные вечеринки проходили последние несколько лет в Москве регулярно. Это было вполне рядовым событием и происходило настолько фоново, что до того момента не вызывало никаких реакций в обществе. Хотя, думаю, негатив у людей копился и в какой-то момент они просто очень сильно устали от всего этого пира во время чумы. Разве такая сейчас обстановка в стране, чтобы вот так веселиться и тусоваться? Но многие медийные персоны это не уловили.
— Неужели они не понимали, что произойдет потом?
— Видимо, сработало инерционное мышление. Но здесь уже вопрос к организаторам: «Вы, делая это, отдаете себе отчет, что происходит, к каким последствиям это может привести?» Я бы ни год назад, ни три года назад не пошел бы на такую вечеринку, потому что не вижу в этом смысла. Это о чем вообще? Чтобы что?
— Вы давно уже в шоу-бизнесе. Как вы оцениваете его развитие за эти годы?
— Сложный вопрос. Можно говорить о развитии, когда есть конкурентная борьба, где вкладываются большие деньги. Я вот сейчас много за рубежом гастролирую, и могу сказать, что у нас сильно выросли продакшн-компании — те, кто занимается прокатом оборудования, установкой сцены, света, звука. Это сейчас в России намного круче делают, чем во многих странах Европы, где мне приходилось выступать. У нас какая-нибудь vip-свадьба может быть технически оснащена лучше, чем крупный европейский фестиваль.
— Почему это так произошло, ведь Европа всегда была в авангарде не только музыкальных, но и технических трендов?
— Наверное, потому, что Европа давно уже «старушка». Придумали себе фестивали 30 лет назад, но они как проводились, так в том же формате проводятся и до сих пор. В России за это время произошел настоящий технопрорыв, этого нельзя не отметить. А что касается шоу-бизнеса в целом, к сожалению, у нас стабильно все плохо, как и двадцать, и тридцать лет назад. Больших денег так и не появилось, потому что серьезные капиталы в эту сферу не идут. Даже если мне сейчас скажут, что какой-то артист заработал десятки миллионов рублей, я поспешу развенчать оптимистические настроения, потому что этих денег недостаточно, чтобы назвать наш шоу-бизнес серьезным конкурентоспособным рынком.
— Что для этого нужно сделать?
— Да, у нас вся эта машина должна правильно работать: образовательная система, закон об авторском праве и концертная деятельность — это все должно быть правильно выстроено, профинансировано и жестко контролироваться. Только в этом случае это может называться шоу-бизнесом. А пока это только шоу без слова «бизнес».
— У вас в музыке есть альтер-эго: для российской аудитории — попсовый проект, для западной — роковый. По всему видно, что «Black Sonic Pearls» («Черная музыкальная жемчужина» — Прим. ред.) вам роднее и ближе по духу. Как у вас происходят эти переключения с одного жанра на другой?
— Несмотря на то, что музыка «Жемчужины», мне действительно ближе по духу, мой российский репертуар сейчас тоже довольно сильно обновился. Я работаю над новыми треками, которые уже не могу назвать чисто развлекательной музыкой. Я записал несколько новых песен в стиле романса, это достаточно серьезные музыкальные произведения, они более зрелые. Я понимаю, что это не совсем радиоформат, но это мне близко, я хочу нести эту музыкальную культуру слушателям. Возможно, это на каком-то этапе отдалит меня от корпоративов и легких денег, но такие песни позволяют мне испытывать те же эмоции на сцене, что я испытываю, исполняя рок-музыку. Хочется делать что-то более серьезное в музыке и для российской аудитории. Я пытался выпускать форматные песни, но это абсолютно не работает по отношению ко мне, и я не хочу на это тратить время.
— На ваш взгляд, почему рок-культура не приживается в России, почему хуже коммерциализируется? Ольга Бузова собирает стадионы, а Кипелов, Кинчев, Бутусов — для избранных?
— К сожалению, у большинства российских слушателей нет эмпатии к рок-музыке. Они не сопереживают, не испытывают никаких эмоций. Ведь, чтобы глубоко понимать западную рок-культуру, надо сначала, как минимум, язык подтянуть. Для русского человека традиционно очень важно понимать текст песни, а уже потом музыку и аранжировки. А в попсе все упрощено, там сразу все понятно, о чем поют, и это автоматом всем заходит. Еще для рок-команд нужны технически подготовленные площадки, где будет проводить концерт. Артисты сами по себе, какими бы талантливыми и популярными они ни были, не в состоянии это сделать, у многих просто физически нет такой техники для концерта на стадионе, нет и достаточной финансовой базы, чтобы все это арендовать. На Западе эти расходы берут на себя лейблы, спонсоры. Там есть и крупные и влиятельные звукозаписывающие компании, которым до сих пор принадлежит весь этот рынок. А кто у нас занимается индустрией? По большому счету никто. Нужны большие компании, серьезные вложения. Но нашим потенциальным инвесторам ничего не интересно, кроме природных ресурсов. Все потому, что музыка у нас не является сверхприбыльным бизнесом. Корпорациям не интересно возиться с прибылью в десять миллионов, даже пятьдесят миллионов — это для них не деньги, а головная боль. Чтобы это все заработало, нужно приложить недюжинные усилия и какое-то время, возможно, поработать с другими доходами.
— Наверное, я не первый вам говорю, что вы сейчас очень похожи на Курта Кобейна? У вас не было желания в музыкальном плане подыграть этой ностальгии по «Нирване»? Или их сложно повторить?
— Ну, как-то специально я Курта не косплеил, так уж получилось — мама с папой постарались. (Улыбается.) Но «Нирвану», конечно, мы все очень уважаем. У нас есть альбом, который вышел 23 февраля 2024 года — «Sonixomnia». Он написан под влиянием разных знаменитых музыкантов, которые в свое время оказали на всех участников группы сильное влияние, сформировали наши музыкальные предпочтения. И в текстах песен, и в мелодии, и в аранжировках там есть очень четкие отсылки к тем группам. И там есть песня, которая написана в духе «Нирваны», которая очень хорошо заходит на концертах. Так что наследие Курта мы помним и чтим.
— А у вас не было идеи переложить английские тексты «Black Sonic Pearls» на русский язык?
— Пытались это делать. Но, увы! Не звучит, сразу все превращается в какую-то лажу. Мы — поколение MTV и воспринимаем все это аутентично, в том виде, изначально придуманном, и фанатеем именно от этой культуры. Мы еще в 2020 году, до ковида, собрались делать этот проект с прицелом на зарубежный рынок. На российские рок-фестивали мы пытались попасть, но нам отказывали примерно с одной формулировкой: «Ребята, это на английском языке, это никому здесь не нужно». Что же, это горько слышать, но я с этим полностью согласен.
— По вашему ощущению, насколько вы далеко от вашей заявленной цели — премии Грэмми?
— Ближе, чем были пять лет назад. (Улыбается.) Самое главное — мы четко понимаем, куда и как нам двигаться. Для меня здесь все более ясно, понятно и прозрачно, чем на российской эстраде. Здесь ты делаешь определенную работу шаг за шагом и понимаешь, что если будешь делать все верно, это неизбежно тебя приведет к цели.
— В каких вы сейчас отношениях с Дробышем? Общаетесь? Он не жалеет, что не поверил в свое время в «Челси» и забросил ваш проект?
— С Дробышем мы сейчас в хороших дружеских отношениях. Буквально 8 марта я перевыпустил свой хит «Самая любимая» — это одна из моих песен на «Фабрике», а я ее ни разу так и не вывел в цифру. Решил не мудрить и к 8 Марта сделать клип. Но приключилась забавная история: когда мы начали разбираться по условиям релиза, Дробыш неожиданно зарядил нам какую-то астрономическую сумму денег. В итоге я ему просто позвонил: «Виктор Яковлевич, а можно мне, как законному исполнителю?..» А он: «А, так это ты хочешь выпустить? А я вижу мне какой-то запрос пришел. А почему ты мне не позвонил? Ладно, выпускай. Хорошо».
— Он вам потом не говорил, что ошибся, когда сделал ставку на других, а не на вашу группу?
— На мой взгляд, он вообще мало о чем жалеет. Он человек-вспышка: быстро загорается и очень быстро гаснет. Мы расходились в 2013 году, когда он уже потерял всякий финансовый интерес к «Челси». У нас к тому времени ушел главный человек Гоша Архипов, который являлся концертным директором, — это папа Романа Архипова. Он тащил на себе очень многое в организации наших концертов. Когда его не стало, Виктор Яковлевич стал понимать, что придется снова брать «Челси» в оперативное управление, изо дня в день заниматься группой, а он, видимо, к такому был уже морально не готов. Так зачем тогда держать нас? Мы честно отработали свои контрактные обязательства и смысла удерживать нас у него не было. Жалеет он или нет? Как-то не похоже, что жалеет. (Улыбается.)
— Вы рассказывали, что обсуждать дальнейшие перспективы «Челси» вы один пошли на встречу с Дробышем. Почему? Ребята испугались?
— У одного ребенок заболел, второй просто не приехал, и в итоге я один оказался. А у меня вариантов не было, это был единственный источник дохода.
— Вы не обиделись на ребят за то, что слились?
— Нет, разные же бывают обстоятельства. Более того, я все взял в свои руки и долгое время самостоятельно устраивал концерты «Челси», вел процесс, который обеспечивал продюсерский центр Дробыша. А еще я имел наглость заняться сольной карьерой, поехал на «Новую волну». Вот это было ошибкой. Ребята, недовольные таким поворотом, сразу привели своих агентов и сказали, что хотят с ними работать. Поскольку у нас в группе все решения всегда принимаются большинством голосов, то вот таким демократическим путем меня отстранили от власти. (Улыбается.)
— Видеоряд песни «Самая любимая» у вас был сделан полностью с помощью искусственного интеллекта. Вы верите в эту технологию?
— Идея родилась в тексте песни. Там много бредовых, смешных и непонятных фраз. За много лет не все люди догадались, в чем смысл песни. А смысл в том, что парень несет всякую чушь в течение двух куплетов, и в конце второго куплета поет: «Ты сумела улыбнуться. Ну целую. Пошел». То есть все это время он пытается свою девушку развеселить. Когда мы сели обсуждать продвижение песни, я решил, что этот дурацкий клип из нейросети — самое лучшее, что могло быть с этой песней изначально, но тогда таких технологий не было. К сожалению, я верю в технологию искусственного интеллекта и боюсь, что многие из нас, люди творческих профессий, скоро останутся без работы в буквальном смысле. Скажу больше: используя ИИ, я уже написал три песни, не покупая ни текст, ни музыку. Раньше артисту нужно было за все это заплатить. Теперь при должном умении я самостоятельно текст могу сгенерировать и музыку. Нейросети фактически делают песню «под ключ» даже с аранжировкой, в том стиле, который тебе нужен, — это настоящая революция в творчестве.
— Вы в свое время полностью отказались от алкоголя. Как сейчас снимаете стресс и гасите всплеск адреналина после концертов?
— У меня сейчас в жизни не возникает таких ситуаций, когда захотелось бы выпить, как бы тяжело не было. Даже потеря близких людей, знакомых не оказывает на меня такого влияния страшного, как это было лет десять назад. К примеру, потеря брата меня в то время буквально чуть не убила. Но я вовремя понял, что легче никому не станет оттого, что я сам себя угроблю. Нужно по-другому на жизнь смотреть. Стресс есть, он никуда не делся. Все живые люди. Но у меня сейчас не возникает мысли, что с этим надо справляться посредством какого-то допинга.
— Как же справляетесь?
— Я просто это переживаю в себе. Самый свежий пример — теракт в «Крокусе». В этот день мы с директором были на встрече по поводу моего сольного концерта в «Вегасе», нам нужно было обсудить свет, оборудование, посмотреть сцену. Ребята из команды «Крокуса» просили нас встретиться в восемь часов, когда концерт «Пикника» начнется, посидеть там в кафешке, которая дверь в дверь с концертным залом. Но у нас в это время были дела и мы сказали, что не можем в восемь, надо в три часа встретиться. Они согласились, мы встретились и разъехались где-то полпятого. А в восемь часов случился весь этот ужас. Два-три дня мы все были вообще в полном ауте. Такое у меня в жизни происходит уже в третий раз. Была еще история, когда мы с «Челси» должны были лететь одним самолетом с хором имени Александрова в Сочи. Мы не полетели, потому что был декабрь, корпоративы, и у нас было много запланированных выступлений. А утром после трагедии я проснулся, включил новости, а там со всех экранов про эту авиакатастрофу. Шок!
— Счастливый вы человек, Арсений, надо отметить. А третий случай какой?
— Это когда я чуть не умер от сердечного приступа в Домодедово в 24 года. Спасибо работникам аэропорта, которые оперативно вызвали врачей и спасли меня.
— Как вы поняли, что пора заканчивать со своей привязанностью к спиртному?
— Просто уже началось такое… Это стало нормой, в любое время дня и ночи. Выпивка стала бесконтрольной и наносила ущерб здоровью тотально. Я не мог уже выдать необходимый уровень, стало тяжело выступать. Я стал задыхаться на сцене, плохо контролировал голос, появился хронический синдром усталости. Было очень тяжело. Но в своей жизни вопросы с зависимостями я решал всегда так: как только они начинали угрожать делу всей моей жизни, все отлетало моментально. Я не выходил из алкогольной зависимости мучительно и постепенно, все закончилось буквально в один день. Так же было и с сигаретами.
— В каком вы семейном статусе сейчас?
— Уже шесть лет нахожусь в отношениях с любимой девушкой, но мы пока не в официальном браке. Аня — прекрасный хирург-ортопед и уникальный человек. Говорят, что артисты — странные какие-то ребята. Но хочу сказать, что к врачам у меня гораздо больше вопросов. (Улыбается.) Медицина — это же вообще что-то нереальное! Они просто какие-то фанаты своего дела! Готовы 24 часа в сутки сидеть в своей клинике.
— Музыканты не дают клятву Гиппократа, а врачи дают.
— Да они и без клятвы бы там сидели!
— Анна, как врач, внесла лепту в ваш здоровый образ жизни?
— Что касается здорового образа жизни в нашей паре — это за мной. Это я являюсь инициатором наших регулярных тренировок в спортзале, длинных прогулок. Бывает, мы весь город просто насквозь проходим, километров 14-15 легко. Следить за питанием — это тоже ко мне. Врачи, на самом деле, как сапожники без сапог. Какие-то вещи она узнает от меня. Так что у нас получается все наоборот.
— У вас были отношения и со звездными девушками, и с обычными. Где вам комфортнее? Важен ли для вас статус?
— Когда у девушки появляется хоть какой-то статус — становится только хуже. Это, конечно, если говорить о здоровых отношениях, где спокойствие, гармония, тишина, уют, счастье, любовь, забота. Я знаю крайне мало популярных медийных персон, которые вообще в адеквате и понимают, что такое семья, для чего это все нужно. Когда отношения не для лайков, а для долгой и счастливой жизни, то рядом нужен родной понимающий тебя человек, а не самовлюбленный эгоист. Эта всеобщая шизофрения в соцсетях точно ни денег, ни счастья не приносит, я этого давно стараюсь избегать.
— Планируете заводить детей?
— Конечно! Уже точно пора. Буквально вчера звонила мама и ругалась на нас в очередной раз. (Улыбается.)
Евгений Николаев
фото: Мария Митрофанова, Арсений Бородин, телеканол "Россия"
